привлек к себе.
– А я в этом и не сомневался, – произнес со вздохом: – Бедная моя Сашка, ты совсем запуталась.
– Я не запуталась, – запротестовала, пытаясь вырваться, но Гадаров держал крепко.
– Конечно, запуталась, – мягко возразил он, – ты напугана и несчастна. И, уверен, сама не знаешь почему.
Демид стёр мокрые дорожки, оставленные самовольно скатившимися слезами и, наклонившись, поцеловал меня в лоб:
– Я уйду, а ты возвращайся поскорее, пока никто, кроме Артема, не заметил твоего отсутствия.
– А ты как узнал?
Сейчас, когда нервное напряжение прорвалось эмоциями, и я чувствовала надежные руки Демида, совсем не хотелось, чтобы он меня отпускал, наоборот, росла потребность говорить с ним и говорить, чтобы отгородиться от сегодняшнего события.
– Я всегда знаю, где ты. А сегодня знал, что буду тебе нужен. Возвращайся. Обещаю, все будет хорошо, – он коснулся моей щеки в последний раз и отступил.
– Ты не сможешь сделать так, чтобы все было хорошо, – покачала головой.
Как только я осталась сама по себе, меня сковал озноб. Вот тебе и июньская жара.
– Смогу. Доверься мне, принцесса.
Демид зашагал прочь по газону – высокий, сильный, уверенный в себе и... помолвленный. Я смотрела ему вслед и больше не сдерживала слез. Что бы он не говорил, ход событий изменить уже невозможно. Следующей будет свадьба. Но без меня!
Решение о переезде было изначально верным. Зря я от него отказалась. Теперь же, не отступлю И Людмилу уговорю. Так всем будет легче, а особенно мне. Тем более, что и дом Гадаровых без Демида опустеет.
Демид. Демид. И снова Демид.
Вся моя жизнь всегда вертелась вокруг Демида.
Глава 10
Продолжение помолвки было таким же ужасным, как и ее начало, – раздутым и чопорным. Даже в танцах не чувствовалось искреннего веселья. Я все время оставалась с Артемом. Лишь дважды согласилась на медляк с другими партнерами, и то только чтобы не выглядеть невежливой.
С Демидом тоже пришлось танцевать. Хорошо, что всего раз. Но и это было еще тем испытанием. Я дышала через раз, контролируя каждый шаг, жест, взгляд, дрожь, а он молчал и глядел куда-то мимо, будто меня вообще не существовало.
Почти все время Демид не отходил от Алисы, и это было естественно. Они сидели рядом, тихо беседуя и никого не замечая. Видимо, во всю уже строили планы на будущее.
Я же ругала себя последними словами, понимая, что смотрю на них слишком часто, но ничего не могла изменить. Гадаров притягивал магнитом.
Забавно!
А ведь я считала их неподходящей парой, а они, вот, сидели, болтали, и, кажется, неплохо чувствовали себя в обществе друг друга.
Что ж, Сашка, ты опять-таки ошиблась! Усмехнулась, отводя в очередной раз глаза. Прекрасно эти двое друг с другом ладят, просто кто-то прятал голову в песок и не хотел замечать очевидного, лелея призрачную мысль, что помолвка не состоится.
Стало совершенно ясно, что Демид любит Белову. Их странные отношения ни о чем не говорили, просто не все люди готовы выставлять напоказ свои чувства.
– Мы только что разговаривали с матерью Демида о том, что свадьба не за горами, – неожиданное появление из-за плеча Беловой старшей заставило вздрогнуть.
Я совершенно упустила из виду эту всё подмечающую и всё контролирующую мадам.
– О-о-о, да, конечно, – пробормотала, заставляя себя растянуть вежливую улыбку и поддержать беседу, которой совсем не желала. – Людмила совсем недавно говорила об этом дома. Жалела, что у нее одни сыновья.
– Ты называешь ее Людмилой? – Алла Евгеньевна, не торопясь, внимательно осмотрела меня с ног до головы, а потом проделала глазами обратный путь. – Хотя это же неудивительно. Насколько мне известно, она не твоя родная мать.
– Нет. Я живу с ними с двенадцати лет, с тех пор, как умерли мои родители, – ответила тише, чувствуя, как холодный оценивающий взгляд легко пробивает мою невозмутимость, оставляя беззащитной.
Эта женщина совершенно не скрывала негативного ко мне отношения. А нос не кривила, кажется, только потому, что боялась на своем безупречном лице, в которое явно вложилась по-крупному, заиметь пугающие ее морщинки.
– М-да. Это проблема, – будто размышляя вслух, кивнула Белова самой себе и на моё «Почему?» охотно откликнулась. – Если бы ты была родственницей Гадаровых, Алиса могла бы рассмотреть твою кандидатуру на роль подружки невесты на ее свадьбе. Но ты им никто, как и Демиду. Поэтому Алисе придется попросить кого-нибудь из подруг. Этикет, знаешь ли, такая сложная штука...
Белова окинула меня еще одним взглядом, в котором теперь отчетливо сквозило превосходство, и поплыла дальше. Я же смотрела ей в след, чувствуя себя препарированной лягушкой, и размышляла, что могла бы ответить, будь заранее подготовлена к такому коварному выпаду.
А ничего, пришла к выводу.
Ничего бы не ответила. Потому что Алла-гюрза-Евгеньевна, отлично играя словами, ударила точечно и сильно, но при этом не сказала ни слова лжи.
Желая встряхнуться, повела головой и непроизвольно взглянула на Демида, а он, оказывается, внимательно за мной наблюдал.
Ну и что?
Хмыкнула самой себе.
Что бы он сделал, услышав наш «милый» разговор? Набросился бы на свою будущую тещу и применил свои блестящие ораторские способности, чтобы заставить ее раскаяться, а потом испортил бы отношения с новыми родственниками на всю оставшуюся жизнь?
Глупости.
Развернувшись, устремилась на террасу и прошла в самый дальний ее конец. Было десять часов вечера и довольно светло, а мне хотелось, чтобы была непроглядная тьма. В очередной раз я пожалела, что приехала не на своей машине, потому что могла бы исчезнуть уже прямо сейчас. Но приходилось оставаться на месте и тренировать выносливость.
Замечания Беловой старшей не прошли бесследно. Они напомнили, что я, в сущности, одинока и к тому же потеряла Демида. В сердце кольнуло. Сегодня оно пережило чрезмерные нагрузки и жаждало передышки.
Вот только шаги за спиной, явно направляющиеся ко мне, подсказывали, что испытания еще не закончились. Обернувшись, увидела приближающегося Демида.
– Что она тебе сказала? – спросил он грозно, сверкая леденящим серебром глаз.
– Ничего. Обычные любезности.
– Александра! – предупредил, качая головой. – Мать Алисы никогда не расточает любезностей. Это для нее противоестественно. Она сказала тебе что-то такое, от чего ты побледнела. А ты не бледнеешь, даже когда я тебя отчитываю. Что она тебе сказала? Говори правду, или я пойду и спрошу у нее самой.
– Не
