– Что еще сказала… Ван Райану та вампирша-шаманка? Она японка? Не дочь Лилит?
Уже почти у самой двери вампир приложил ладонь к лицу и шумно выдохнул.
– T-taku![3]… – вырвалось у него на родном языке. – Да, Энма[4] меня побери!
[3] В данном случае можно перевести как «блин», «черт» или «ну что за…»
[4] В японской мифологии бог-властитель и судья мёртвых, который правит подземным адом – дзигоку.
Вампир развернулся, оперся о дверной косяк и посмотрел как на ученика, плохо выучившего свой урок.
– Вы задаете слишком много вопросов, мисс Ку-ри-су.
У Джен неожиданно вырвался смешок. Да-да, мое имя тоже так себе звучит в японском произношении.
– То, что Лилит – мать вампиров, это точно такая же теория, как и то, что она всего лишь научила некогда проклятого, приговоренного вечно скитаться по земле, пить человеческую кровь!
– Какого еще проклятого? – нахмурилась я, ведь до сих пор была искренне уверена, что вампиры – дети Лилит.
Рюи многозначительно закатил глаза и в одно движение нащупал ладонью дверную ручку. Тут же приготовился повернуть ее, словно собираясь сбежать. Иногда болтовня может быть поистине пугающим оружием.
– По одной из теорий – вашего библейского Каина.
Замок щелкнул, из коридора вновь появилась полоса теплого желтоватого света. Рюи мягко выскользнул в коридор.
– Доброй ночи, юные леди, – он отвесил нам без сомнения галантный, но все же немного ироничный поклон и направился не к лифтам, а к пожранной лестнице. Впрочем, кто мы такие, чтобы учить вампира покидать помещение.
И тут я вспомнила кое-что важное и выскочила в коридор.
– Молодая девушка, золотые короткие волосы, – хрипло бросила я в спину уходящему мужчине. – Словно обрезанные мечом. Худая, почти мальчишеское телосложение… Кто она?
Тот остановился и замер. В пустом коридоре повисло напряжение, а из номера на меня недовольно воззрилась Микел. Она не понимала, о чем или о ком я спрашиваю. Потому что речь о призраке из прошлого. Его прошлого… Ведь вампир тоже видел это, только через кровь и мысли.
– Ах, вот оно что… – Рюи в последний раз обернулся и посмотрел на меня с широкой усмешкой так, будто он прекрасно понял, откуда происходит мое любопытство касательно Ван Райана. – Герта… И это все, что могу сказать, но я еще вернусь…
Он снова поклонился. Это заставило меня замешкаться, и через секунду вампир просто пропал из виду. Я поняла, что больше не чувствую на этаже его присутствия. Того самого ощущения, похожего на росчерк тонкого багрового клинка.
***
– П-с-с, Крис! – Джен позвала меня, но я среагировала не сразу, все еще пытаясь просканировать этажи ниже и выше.
А когда дверь за мной закрылась, подруга практически приперла меня к косяку спиной. Она испытующе и одновременно обижено смотрела на меня.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – произнесла Дженнифер так, будто я задела ее самолюбие.
Я сглотнула и начала говорить первое, что пришло в голову.
– Если ты про девушку с золотыми волосами, то…
– Нет, я про друго-о-ое, – все на той же ноте протянула Микел. – Про твое поведение сегодня.
Ее взгляд смотрел мне в самую душу и, похоже, забирался только дальше. Я вздохнула и опустила плечи. Значит, этот момент настал. Мне нужно сказать правду. Да и правильно ли было столько времени ее скрывать?
– Джен, я… – на миг мне показалось, что начинаю задыхаться. – Мне кажется, я… влюбилась в Ван Райана…
– «Кажется»? – слегка издевательски уточнила она, выгибая одну бровь.
– Хорошо, без «кажется»…
И закусила губу. Почувствовала, как защипало в носу. Эмоции… Их слишком много! Мои, чужие… Они жгут меня, как и глупая губительная невозможность этих чувств.
Лицо Джен смягчилось. Она тихо фыркнула и положила ладонь мне на плечо.
– Боюсь, что это уже ни для кого не новости… – произнесла девушка обреченно, но при этом нежно.
Я вытаращила на нее глаза и начала медленно оседать по косяку. Айри, Мария, Эндрю… Драйден. Они знают? Они все знают.
– Я не хотела… Правда, не хотела! И сделала все, чтобы избежать этого! Это совсем мне не нужно!
Замотала головой из стороны в сторону, словно это могло хоть что-то изменить. Джен присела рядом и продолжала буравить меня взглядом. Теперь даже немного с осуждением.
– Ты влюбилась в него на наших глазах… – едва прошептала она, – и в этом нет ничего «неправильного». Так просто случилось.
Я поняла, что меня скрутило изнутри. Что слезы вот-вот брызнут из глаз, а беспомощность возьмет свое.
– Пойдем, – спокойно позвала меня Джен и потянула за собой.
Она помогла мне умыться, дала свою старую футболку с изображением Данте[5] из «Devil may cry» и после уложила в кровать. Села рядом и, как мама, накрыла меня одеялом.
[5] Персонаж игры «Devil may cry», наполовину демон. Охотник за другими демонами.
– Спи, девочка моя, – с этими словами Дженнифер убрала мокрые пряди волос с моего лба и выключила лампу у кровати.
Часть меня хотела расслабиться и забыться сном. Окунуться в это недолгое забытье, но что-то точно укололо меня иголкой. Я протянула руку и снова включила свет.
– Секрет за секрет! – шмыгнула носом и решительно приподнялась на локте.
Джен стояла рядом и растерянно смотрела на меня.
– Что у вас происходит с Эндрю?
Она лишь снова фыркнула в ответ и посчитала нужным промолчать. Замерла, стоя рядом. Ее глаза сверкали в темноте комнаты.
– То есть, – возмутилась я. – Требовать от меня откровенности, а самой молчать – это нормально? Ясно же, что у вас там все постоянно балансирует на грани какой-то жопы…
– Вот случится жопа, – хмыкнула Джен, – тогда и скажу! Спи, говорю!
И она снова нагнулась и выключила злосчастную лампу.
Сначала я лежала и обиженно сопела на боку, а потом в какой-то момент все-таки провалилась в беспокойный сон.
Сон был беспокойным еще потому, что через час или около того зазвонил телефон Джен. Она, матерясь, встала с кровати, нашла надрывающийся аппарат и выключила звук.
Однако этого звонившему показалось мало, и теперь уже вибрация мобильного нарушала наш сон. Джен опять едко выругалась и, судя по шорохам, накрылась одеялом с головой. Я решила последовать ее примеру, но даже через одеяло слышала противный гул. Хотя и недолго.
А разбудил нас знакомый настойчивый стук в дверь, когда солнце уже давно взошло. От этого стука уже было нельзя отвертеться, особенно потому, что я чувствовала, кто стоит на пороге.
