было бы им не воспользоваться.
А потом он попытается забыться в объятиях Селмы. Может, со временем это окажется не так страшно, как представлялось ему еще год назад.
Селма сидела с ним за одним столом, она улыбалась и заглядывала в глаза, но в глубине ее любящего восторженного взгляда Брентер видел тоску и печаль. Она все отлично видела и понимала. Листар Райтон взял в жены простую крестьянку, чтобы отвлечься от любимой, об этом судачили все, еще с тех давних пор, когда Ольму Ариас увезли под женским конвоем в столицу.
Но теперь родился сын, и все стало спокойнее.
— Как вы хотите назвать первенца? — обратился Брентер к жене, пытаясь сымитировать интерес к ее жизни.
— Ахом, — ответила она негромко. — Если вы не против.
— Я только рад. Достойное имя для будущего листара и Повелителя Смерти.
Так и завязался неловкий разговор.
Слово за слово, и вот они уже засиделись за столом до глубокой ночи. Слуги унесли посуду и зажгли факелы, за окнами стемнело, стало холодно. Селма придвинулась поближе к мужу, то ли пытаясь согреться, то ли все еще надеясь на его любовный интерес. А он ничего не имел против. Любовная страсть и вожделение, которое он испытывал к Ольме, улеглись и, казалось, исчезли навсегда.
Селма рассказывала о делах в Эртвесте. Старый листар недавно скончался, а его молодой наследник не вернулся из столицы. Возможно, его там удерживала красавица-жена, которой не очень-то хотелось ехать обратно в западное поместье. Управлять западным краем было почти некому, ведь младший брат Джонатана, Джордж, был изгнан из семьи за скверный характер, и за что-то еще, дурное и страшное, о чем не рассказывали.
— Я напишу листару, — пообещал Брентер.
Селма игриво погладила его по руке и сверкнула яркими глазами.
— Вы могли бы стать листаром Запада, если со всеми мужчинами Эртон что-нибудь случится?
Он сначала не понял вопроса, а потом усмехнулся.
— Нет, милая Селма. Мои полномочия заканчиваются собственными владениями. Только если погибнут все Эртоны мужского и женского пола, я имею право на временное управление всеми западными землями.
— Временное? — ее голос чуть надломился, словно красавица ждала другого ответа.
— Да. Окончательно решение все равно за Падшим.
Даже не за императором. Ариас не имеет той же власти, что и проклятый Подменыш. И неизвестно, чья власть хуже.
Следующим утром Брентер впервые увидел сына.
Младенец Ахом как раз недавно проснулся, был накормлен кормилицей, и теперь молча лежал в колыбели, глядя на отца и мать немигающими темными глазами. В нем уже сосредоточилась убийственная сила смерти. Когда Брентер даст ответ за свои грехи и сложит голову на императорской плахе, маленький мальчик будет обречен выполнять его обязанности.
Только бы это случилось попозже…
Помолиться бы Миритам, но они — верные служки Падшего. Он сделал их по своему образу и подобию, и они будут верны своему создателю до последнего. Но сейчас это просто условности, а Брентеру было необходимо верить хоть в какое-то чудо, чтобы не сойти с ума.
— Здравствуй, Ахом, — улыбнулся он ребенку, прогоняя тяжкие, печальные мысли.
Словно поняв его слова, мальчик радостно закряхтел.
Брентер присмотрелся к сыну.
Блестящие темные глаза, смоляные волосики на макушке, беззубая радостная улыбка. Этот ребенок будет лучше, чем его отец, и, несомненно, не нанесет такого же вреда Фиаламу. Ни разу не провалится при выполнении важного задания, у него будет огромная семья с любящей женой и здоровыми, умными детьми. А потом Ахом доживет до глубокой старости.
Мечты…
Иногда они выходят боком.
Надежды идут прахом, жизнь разбивается вдребезги, враги побеждают.
Не то чтобы Брентер Райтон считал императора и свою жену врагами. Нет, его сюзерен и спутница по жизни даны ему волей Падшего и Миритов, управляющих всем миром. С этим приходится считаться и смириться.
— Он будет счастливым, — тихо произнесла Селма, встав за его плечом и как будто прочтя его мысли.
— Разумеется.
С этими словами Брентер напоследок улыбнулся сыну, а потом обнял жену. Доверчивая красавица легко нырнула в его объятия и прижалась к груди. Никогда больше он не причинит ей боль.
Через полминуты она выпрямилась и негромко промолвила, глядя ему в глаза:
— Дорогой листар, я знаю, что у вас есть или была любовница.
Он остолбенел. Но не стал спорить или соглашаться. Сначала нужно выслушать ее до конца.
— Ольма Ариас приезжала к нам неспроста. Вы любите ее, и изменяли мне с ней. Жена императора оказалась для вас дороже собственной жены.
Брентеру показалось, что его окатили ледяной водой. Отступив на шаг, он постарался не отводить взгляда от пристальных светлых глаз, заглядывающий в каждый уголок его души. Где-то внутри него кипела злость — на себя, на Падшего, на императора. Три человека, по вине которых они с Ольмой сейчас не вместе.
Огонь любви разгорелся снова из-за случайно брошенной искры.
— Да, — кинул он резкую правду. — Я любил другую. Но я остался с вами, Селма.
Жена немного помолчала, кивнула, и распахнула объятия, словно ища примирения и любви. Но, как только они снова прижались друг к другу, она привстала на цыпочки и дотянулась губами до его уха, чтобы прошипеть несколько яростных фраз:
— Если вы когда-нибудь станете искать встреч с Повелительницей Жизни или писать ей письма, я сделаю все, чтобы об этом узнал император. И меня не лишат титулов и земель, как мать вашего наследника. А вы лишитесь всего, что имеете, жалкий изменник!
Брентер отпрянул от жены, с яростью глядя в прекрасное ухмыляющееся лицо.
— А вы целеустремлены, дорогая листарка, — сказал он с нажимом на последнее слово, желая напомнить о ее происхождении.
— Конечно, — ответила Селма с гордостью. — Я должна соответствовать своему статусу.
— Но вы можете быть спокойный, — добавил он, словно не заметив ее слов. — Меня отлучили от столицы и даже попытались убить опасным заданием. Император если не знает, то подозревает об изменах. И я ему не нужен при дворе.
С минуту Селма внимательно смотрела на него, а потом запрокинула красивую голову и звонко расхохоталась, совсем как в первые дни их знакомства. Тогда она была веселой, яркой, живой. Беременность и страдания наложили на молодую женщину печати тоски и тягот, и только иногда в ней проглядывала прежняя Селма. Как сейчас, например.
— То есть вы даже не отрицаете факта измены, листар Райтон? Ха! Как предсказуемо!
— Я был глуп и самонадеян, — он ответил спокойно и ровно, стараясь не повышать голоса. — Я старался держаться. Но я… знал Ольму с детства.
— Что же, — непокорная красавица уперла руки в бока и послала ему
