одна?
– Да.
– В Бирмингеме у вас есть знакомые?
– Вообще-то нет.
– Послушайте, если я могу быть чем-то полезной, только дайте знать. Я тут совсем недалеко от вас и привезу все, что нужно. Кстати, где вы собираетесь ужинать?
– Я еще не думала. Наверное, что-нибудь закажу в номер.
– Не делайте этого. Позвольте, я за вами заеду и отвезу в какой-нибудь хороший ресторан.
– Вы очень любезны. Если честно, я в таком виде, что стыдно появиться на людях. У меня нет никакой косметики и на голове творится черт-те что.
Эвелин засмеялась.
– Если проблема только в косметике, не беспокойтесь. У меня она найдется, как и все прочее, в чем возникнет необходимость. А машина-то у вас есть?
– Нет. Из аэропорта я приехала на такси. Наверное, что-нибудь возьму в прокате, пока я здесь.
– Не тратьте деньги зря. Я могу одолжить вам машину, у меня несколько лишних. Или того лучше, я буду рада сама отвезти вас, куда скажете.
– Ой, я не хочу вас обременять.
– Поверьте, вы меня ничуть не обремените. Я на пенсии, свободна как птица и буду счастлива на пару с кем-нибудь найти себе занятие. Все мои приятели только и знают, что сидеть за бриджем.
Похоже, сам бог послал эту совершенно незнакомую женщину, подумала Руфи. Одной блуждать по улицам чужого города совсем не хотелось. Кроме того, она и впрямь проголодалась. За всеми хлопотами поесть забыла напрочь.
* * *
Минут через тридцать в дверь номера постучали. На пороге стояла приятного облика полная седовласая дама, в руках она держала пластиковую коробку с косметикой «Мэри Кэй» и огромную банку кольдкрема той же фирмы.
– Привет, Руфи. Я Эвелин.
Руфи, в глаза не видевшая эту женщину, так обрадовалась ее дружелюбному лицу, что была готова тотчас заключить ее в объятья.
В ванной красясь отменной косметикой и переговариваясь с Эвелин, Руфи вдруг поняла, что та чем-то напоминает ей мать. Может, выговором или еще чем-то, но общение со столь простым и живым человеком было необычайно уютным. Этого очень не хватало. Она уж и забыла, каково это рядом с другим быть самой собою.
* * *
Эвелин отвезла ее в прекрасный четырехзвездочный ресторан. За ужином Руфи выпила два бокала вина и, конечно, не опьянела, но, видимо, расслабилась больше обычного, потому что к концу вечера рассказала совершенно незнакомому человеку все о себе и своей жизни в Атланте. Эвелин от души ей посочувствовала:
– У меня самой свекровь была та еще злыдня, но ваша Марта Ли – это что-то с чем-то.
Руфи хотела расплатиться за ужин, но ей не позволили:
– Пока вы в Бирмингеме, вы моя гостья.
Деваться было некуда, тем более что официант отказался взять ее карточку.
– Извините, желание миссис Коуч – закон, – сказал он.
– Ладно, Эвелин, – сдалась Руфи. – Но в Атланте вы будете на моем попечении.
* * *
Эвелин сама того не ожидала, однако новая знакомая покорила ее мгновенно. Удивляло ее невероятное сходство с бабушкой, Руфью Джемисон, на старой фотографии. То же красивое лицо, те же карие глаза и стройная фигура. Да и сама по себе она ужасно милая.
За ужином узнав ее чуть лучше, Эвелин поняла, что этой женщине нужен друг, чтобы выговориться. Она казалась немного растерянной и как будто чем-то слегка пришибленной.
А по дороге домой подумалось еще вот о чем: возможно, ощущение близости возникло столь быстро благодаря тому, что новая знакомая напоминала ее саму, прежнюю Эвелин. Какой она была до встречи с Нинни.
Связь
Бирмингем, Алабама
На другое утро Руфи пришла к отцу и, чмокнув его в щеку, сказала:
– Папа, я хочу кое с кем тебя познакомить. Представляешь, я встретила старинного друга твоей тети Нинни.
Бад приподнялся в кровати, удивленно глядя на ее спутницу.
– Неужели?
Эвелин протянула руку:
– Здравствуйте, мистер Тредгуд. Я Эвелин Коуч. Очень рада вас видеть.
– Взаимно, Эвелин. Извините, что в нарушение этикета приветствую вас лежа, однако я сгораю от любопытства. Вы так молоды, откуда же вы знаете тетю Нинни?
– История долгая, но много лет назад она обитала в том же доме престарелых, что и моя свекровь. Там мы познакомились и подружились.
– Надо же, как интересно.
– И удачно для меня. Я Нинни просто обожала. И у меня такое чувство, будто я сто лет вас знаю. Нинни много рассказывала о вашей матери, об Иджи Тредгуд, а также поведала всякие удивительные истории о вас.
– Вот как?
– О да. Она подробнейше описала ваше детство в Полустанке.
– Эвелин невероятно любезна, папа, – вмешалась Руфи. – Вчера она угостила меня ужином в великолепном ресторане, а потом предложила поселиться в ее гостевом домике.
– Чудесно. Но как же вы встретились?
Эвелин рассмеялась.
– История забавная! Вчера я смотрела новости и в бегущей строке увидела сообщение о пропавшем мистере Тредгуде. Я сразу поняла, что речь о вас, позвонила знакомому телерепортеру и попросила известить меня о результатах поиска, ибо хотела с вами встретиться.
– Потом Эвелин обратилась в больницу, – снова встряла Руфи, – медсестра дала ей мой телефон, и она позвонила мне.
– До чего тесен мир! Я тронут вашим вниманием к моей девочке, Эвелин.
– Ой, оставьте, мистер Тредгуд, для меня это одно удовольствие. Вы даже не представляете, как ваша тетушка изменила мою жизнь. И я в восторге от возможности поговорить с тем, кто ее знал. Она мой кумир. Добрее человека я не встречала.
– О да, она была очень добрая и вдобавок ужасно потешная, хотя сама того не сознавала. – Бад фыркнул. – Бывало, мы помирали со смеху. Она вам не говорила, что дрозды, усевшиеся на телеграфные провода, подслушивают ее разговоры по телефону? Мол, распознают слова по дрожанию проволоки под лапками.
Эвелин рассмеялась.
– Да, говорила.
– А про своего сына Альберта вам рассказывала?
– Конечно.
– Он был не совсем здоров, и Нинни с него пылинки сдувала. Я очень жалею, что мы редко виделись в ее последние годы. Когда она умерла, мы жили в Мэриленде.
– А я в то время была в Калифорнии, – покачала головой Эвелин. – Пока собралась приехать, ее уже похоронили.
– Светлая память. Душевный был человек.
– Уж точно. Я уверена, она бы порадовалось, что через столько лет мы с вами познакомились.
– Жизнь – странная штука, а, Руфи? – сказал Бад. – Если б я не заблудился, мы бы никогда не встретились с этой милой дамой.
* * *
Обещав прийти завтра, Эвелин и Руфи попрощались, Бада ждали обед и сон. Он был невероятно счастлив. Знакомство с Эвелин уподобилось неожиданной встрече со старым другом молодости.
* * *
На выходе из палаты Эвелин
