взгляд, заранее сомневаясь в том, что в этой поездке был какой смысл.
— Вот скажи, оно мне надо вообще?! Да и тебе не надо… В первую очередь, тебе не надо! Чтобы вот такими глазами несчастными не смотрел! — папа щёлкнул пальцами, привлекая моё внимание. — Хватит, Дерек! На меня столько лет ругался, а сам сейчас?!
— Не надо меня поучать, — тут же оскалился я. — Вот именно, так долго был моим единственным примером…
— Поговори здесь ещё, — рыкнул отец, накинул куртку и вышел за дверь.
На улице зарычал мотор автомобиля, и папа отъехал от дома, направляясь в сторону жилища Тёрнеров.
А через минут сорок, конечно же, вернулся ни с чем. Злющий, взвинченный, и я попал под горячую руку.
— Сдалось мне это всё! Одна головная боль! Почему я вообще должен этим всем заморачиваться?! Забери, приюти, прыгай вокруг неё на задних лапках, чтобы потом вот такое к себе отношение?! А не слишком ли много на себя эта девчонка берёт?! — кричал отец. — Как потом Эммелин это всё объяснять я должен?!
— Пап…
— Не пап! Доступным языком же, на пальцах показали, нет! Всё через задницу! Ну что за наказание?! И ты, Дерек! В первую очередь, ты! Со своей миной кислой, сил уже нет это терпеть! — он стукнул кулаком по столу.
— Да ко мне-то ты что пристал?! — я тоже повысил голос.
— Хватит хернёй страдать, ясно? Хватит! — и папа ушёл к себе в комнату, громко шибанув дверью, из-за которой донеслось: — Это — чужая женщина! Точка!
Я же остался стоять посреди кухни, где уже окончательно остыл ужин, да и какой-то неприятный холодок начал заползать под одежду.
А действительно, какого хрена?!
Нет, я понимал её в какой-то степени, но вот осознавала ли сама О’Нилл, что творила?
Впервые за всё это время я был действительно зол на Сару, на её пропавшую мать, из-за которой нам всем теперь приходилось несладко, и в первую очередь, на самого себя за то, что вопреки здравому смыслу продолжал её любить.
Наверное, было бы лучше, если б О’Нилл в нашем доме не появлялась вообще…
Но, хотя бы ради того, чтобы не рвать так сильно сердце отцу из-за его доброй души, в которую так бессовестно Сара плевала, честно говоря, я готов был привязать её даже канатом и запереть на несколько замков, лишь бы никуда больше отсюда не смогла деться.
И всё же пришла пора прощаться. И дело было вовсе не в том, что это объяснил мне Майкл Тёрнер довольно доступным языком. И даже не в том, что я сам облажался.
А в том, что увидел полнейшее разочарование в карих глазах.
Разочарование, разрезающее миллиарды ниточек, связывающих нас с ней.
А ещё сожаление.
Сожаление, что я так тупо просрал всё сразу в этой жизни. Сожаление, что что-то важное потерял.
Потерял навсегда.
И этим важным была она. Сара О’Нилл.
Девушка, чьё имя, как я надеялся, однажды перестанет быть молитвой и проклятьем…
Девушка, которую я когда-нибудь обязательно смогу отпустить.
