только исполнить заказ.
— Значит, придётся посетить трясину, — хмыкнул Амадей. — Там же вы обитаете? Проверьте, какие «гости» там наблюдались в последние две недели.
— Всех? — кашлянул Гамель.
— Всех. Пора закрывать лавочку, надоели мне уже. Отдельно соберите группу по сегодняшнему делу, и, — он потёр виски, — постарайтесь меня не трогать. Клин, реши с госпожой Дение насчёт компенсации за неудобства.
— Она сказала, что это их вина, и попросила максимально включить её связи в расследование. Свои каналы она уже проверяет.
— Что с Миранной?
— Спит с мужем вашей кузины.
— С Игнатием? — принц поморщился. — Надо поставить его на место. Видимо, после Миранны решил, что и на жену мою можно позариться.
— Что я слышу! — Гамель оторвался от чтения отчёта. — С каждым днём ваше отношение всё теплеет, ваше высочество.
— Помолчал бы, — фыркнул мужчина, поморщившись. — Уже светает?
— Где-то через час. И да, от бойхайцев мы, конечно, постарались скрыть информацию, но её высочество приставила к вам дополнительную охрану, причём оставшихся наёмников выловили именно они. Судя по всему, леди Хадаан уже осведомлена.
— Какая забота! Удивительно, что эта девушка ещё не тут.
— Я не разрешил, — хмыкнул Амадей. — Будет она ещё по ночам в следственном ошиваться.
— Думаете, послушалась?
— Как видишь, её тут нет. Но я сам удивлён.
— Значит, ждёт вас во дворце, не находя себе места от волнения…
— Слушай, Гамель, надо было тебе в барды идти, такие истории сочиняешь, прямо сердце болит. Клин, сообщи, что через час мы отправляемся домой.
— Хорошо, ваше высочество.
— Готов поспорить, что к концу недели вы окончательно сдадитесь бойхайке, — не унимался глава стражи его высочества.
— Напомни, почему я ещё не сослал тебя на катакомбы?
— Потому что мы друзья, ваше высочество!
— Думаю, твоя болтливость скоро этот факт переменит.
— За двадцать лет никаких прецедентов, — хмыкнул Гамель. — А если без шуток, я правда считаю, что вы очень подходите друг другу. Просто заканчивайте с этими играми в кровных врагов, и всё у вас прекрасно будет.
— Да нет никаких игр.
— Возможно, играете только вы. Со стороны её высочества. Странного поведения не замечал.
— Не замечал? Серьёзно? Она — воплощение странного поведения.
— Вы друг друга стоите… — пробормотал стражник, посмотрев в потолок.
— Правда ведь договоришься! — пригрозил принц и вышел из комнаты. Перед уходом ему нужно было просмотреть протоколы допросов.
Императорский дворец
Амадей шагал по дворцовым коридорам, позёвывая. Прислуга только-только просыпалась, раздавался отдалённый шум, но настолько незаметный, будто во дворце совершенно нет жизни. Даже стража не дышала, стояла неподвижно. Впрочем, как только его высочество был ими обнаружен, тут же разнеслось «здравие желаю», и этот шум заставил Амадея поморщиться. Один из стражников у его двери, прокашлявшись, доверительно сообщил:
— Там её высочество, — мужчина не сразу понял сказанное, но, открыв дверь, наткнулся на взгляд прищуренных карих глаз.
Действительно ждала его и не спала. Просидела, наверное, всю ночь в кресле, рядом с уже остывшей едой, подготовленной для него. А ведь он и правда голоден, и плевать, что всё холодное. Всё, кроме девушки, резко вставшей и вдохнувшей побольше воздуха.
Она даже не поздоровалась, заговорила так гневно и вспыльчиво, не позволяя мужчине вставить и слова. Амадей был поражён: сейчас жена не ревновала, не злилась на неподобающее поведение принца, — она искренне переживала за него и его жизнь, она боялась... Страх, эта сильная с виду девушка за гневными выкриками и жестикуляцией скрывала страх и заботу, которые теплом разливались внутри. Она отчитывала его не за посещение борделя, она ругалась на его безрассудство и безалаберность, на то, что он совсем не бережёт себя. Её действительно ужасало то, что с мужем могло что-то случиться. А ведь он был навязан ей, как и она ему, и забота, любовь между ними вовсе не обязательна! Но почему-то сейчас он видел перед собой не дикарку, не навязанную жену, не врага — он видел девушку, преисполненную заботой, со сбитым от волнения дыханием, девушку, которая в будущем родит ему детей, рядом с которой, кажется, он хотел бы просыпаться по утрам… Которую он рисовал бы всю жизнь.
Да, Амадея поразили эти мысли, но он был уверен в них. Широкими шагами подойдя к жене, он несколько грубо обхватил её лицо и притянул к себе, крепко целуя и затыкая бесконечный поток её возмущения.
Она замерла, шокированная, а после замычала, пытаясь вырваться, но принц был сильнее — он только прижал к себе девушку, заставляя её успокоиться.
— Не смейте! Не смейте целовать меня после бордельных девок! — о-о, а это была уже ревность, и она неожиданно порадовала его высочество, да так, что он решил быть честным:
— Я не целую шлюх, дорогая моя супруга, поэтому не волнуйся. Мои поцелуи только для тебя!
— Да кому нужны ваши поцелуи! — она снова заёрзала, веселя мужа своим красным лицом и растрёпанным видом.
— Великая хо-каана, оказывается, бывает так несдержанна! — он всё же отпустил её и отошёл на шаг, избегая маленького кулака возмездия.
— Знаете что! — она закрыла глаза. — Не только…
— Что “не только”?
— Не только ваши поцелуи должны быть для меня! — выпалив это, она поморщилась, будто не хотела говорить. — Вы мой муж, а значит…
— Никаких “бордельных девок”? — принц насмешливо выгнул бровь.
— И никаких фавориток!
— Интересные заявления, дорогая супруга. Что же это за собственнические замашки? Разве на твоей родине не принято многожёнство?
— Мужчина может брать новых жён только с позволения первой, а я не позволяю. Ко всему прочему, я — хо-каана, мой мужчина может быть только моим.
—
