Книга Я сберегу твоё сердце - Лейа Сагал

вопросы и, что самое удивительное, помнил всю эту толпу по именам. Рядом с отцом выглядел шкодливым мальчишкой, который вроде уже и взрослый, чтобы гонять на байке, но ещё недостаточно, чтобы у того были свои деньги его заправлять. Сейчас же Данила был уверенным в каждом своем шаге и цельным мужчиной.

Ещё пол часа прошли в бурном обсуждении всего и всех. Откуда-то появилась стопка коробок с пиццей и горячим обедом, в комнате стало не протолкнуться. Всем не терпелось послушать последние новости и рассказать свои.

Всё стихло резко. Кто-то остался с куском пиццы во рту, кто-то с зависшей на полпути ложкой. Кто-то застыл в гримасе беззвучного смеха и шевелил только глазами. А кто-то с раскрытым ртом, остановившись на полуслове.

В дверях стоял заметно измотавшийся Сокол.

Арий сидел на подоконнике у раскрытого окна и не сразу понял причину внезапной тишины. Поднял голову, увидел друга, с быстро бьюшимся сердцем соскочил на пол и, совсем неаккуратно расталкивая начинавших приходить в себя парней, встал напротив.

Приподнял бровь в немом вопросе.

В гробовой тишине Сокол поднял руку и положил на плечо своему командиру.

На его лице не читалось ни одной эмоции и со стороны невозможно было понять, что означает этот жест: поддержку или успокоение? Все заметно напряглись.

— Да всё нормально, мужики, — устало рассмеялся Сокол, — сердце стучит, зашивают.

— Бл., — выдохнули сзади.

— С-сука. Король драмы, бл. ь, — прокомментировал кто-то ещё.

И тут разом до всех дошло: получилось! У них! Получилось!

Поднялся радостный шум, задрожали стены от громогласного «Ура!», а полы от топота тяжёлых берц и прыжков. Мужчины радовались, обнимали стоявшего рядом, от души хлопали по спинам друг друга, словно этой силой пытались передать степень своего счастья.

Арий провёл рукой по волосам и нервно улыбнулся.

— К ней можно?

Сокол с сожалением покачал головой.

— Пока нет. Но ты можешь поговорить с врачом.

Арий кивнул и направился на выход, но остановился, сделав шаг.

— Спасибо, Дэн, — обернулся к нему, — за всё спасибо.

Сокол шутливо отсалютовал пальцами и пошёл выгонять из ближайшей комнаты с кроватью народ.

Он устал настолько, что перед глазами всё плыло. В тот момент, когда напряжение в операционной стало ощутимым физически — себя натянутой тетивой. Всю операцию стоял у окна и ничего не видел за массивными мониторами анестезиолога-реаниматолога, но понимал их короткие фразы и в голове сопоставлял с очередным этапом. А когда новое сердце забилось, рисуя на мониторе поначалу неровную, но всё же кривую, напряжение враз схлынуло и он почувствовал себя бесхребетным желе.

Несколько нервных суток без нормального сна давали о себе знать. Поэтому Сокол забурился в освобождённое пространство, животом упал на первую же кровать и моментально вырубился, не смотря на гам в соседней комнате.

Арий в это время поднимался по лестнице на третий этаж. Его слегка потряхивало то ли от количества выкуренных сигарет и выпитого дешёвого кофе, то ли от нервов.

Получилось…

Ну бл…

Некоторое время помаялся под дверью, ожидая, пока кто-нибудь выйдет. Сидел, стоял, ходил кругами и зигзагом, выключил телефон, непрестанно звонящий с поздравлением и кучей вопросов: сейчас просто не мог нормально говорить.

Наконец белая дверь с пиликаньем открылась и оттуда вышел высокий крепкий мужчина в белом халате поверх серого хиркостюма.

— Здравствуйте, — Арий подошёл ближе и протянул руку, — Арий Силин.

— Александр Юрьевич Друженко, — мужчина ответил на рукопожатие, — вы..?

— Муж Эвы Гросс.

Доктор приподнял бровь.

— Будущий, — тут же поправился Арий, усмехнувшись.

— Насколько я знаю, именно вы руководитель этого… — мужчина посмотрел за спину командира, где на полу по коридору лежали осколки от выбитых окон.

— Все будет оплачено и отремонтировано.

Деньги на счёт больницы переведут в ближайшее время, — нетерпеливо и пытаясь подавить раздражение, ответил Зем, — как Эва?

Доктор ещё раз внимательно всмотрелся в мужчину напротив.

— Операция прошла хорошо, но пока какие-то выводы делать рано. То, что не произошло мгновенного отторжение трансплантата ещё не гарантия успеха, — удивительно, но Арий понимал его. Он многое изучал сам и задалбывал вопросами Сокола, — состояние тяжёлое стабильное. Пока что побудет в реанимационном отделении.

— А…

— Нет, — покачал головой доктор, — к ней нельзя. Я понимаю, что вы можете настоять и надавить на нужные рычаги, но это не мой каприз, — мужчина скривил губы, — операция по трансплантации предполагает искусственное снижение иммунитета. Я думаю, вы понимаете, что это значит.

Зем понимал. Про это Сокол тоже рассказывал.

— Может что-то нужно?

Александр Юрьевич поднял руку и покрутил в воздухе, охватывая бардак перед собой.

— Её палата должна быть где-то здесь к моменту перевода.

Арий кивнул.

33

Неделю Эва пробыла в реанимации.

В это время больницу восстанавливали. Ну, как восстанавливали… Бригада нанятых рабочих откровенно филонила, часто устраивала перекуры и постоянно чаёвничала. Так прошёл день. Два. От угроз и серьёзных разговоров прораб меланхолично отмахивался.

— Вот план, — тыкнул растрескавшимся пальцем в белую бумажку, которую чуть не прожгла зажатая сигарета, — нечего тут.

Поэтому на третий день прибывший Айк и остальная часть R7 пришли со своими инструментами. Через несколько часов к ним присоединились остальные ребята. За две минуты они распределили между собой работу и кто-то завис на стене здания, подвешенный страховочными ремнями, кто-то торчал в проёме окон, выбивая рамы, а кто-то собирал мусор и разбросанные гильзы, которые уже повадились подбирать местные мальчишки.

И всё это со смехом, с такими пошлыми и грубыми шутками, что даже уже повидавшие жизнь и смерть в больничных стенах прожжённые медсестры отчаянно краснели, когда проходили мимо.

Для самих ребят такая работа стала отдушиной. Осознание того, что ты можешь быть полезен не только где-то там, на невидимом фронте, о котором не имеешь права рассказывать даже близким, а вот здесь, в реальной мирной жизни, разливалось по душе, как бальзам.

И причина была в Эве: она отдала своё сердце, чтобы раскрывались сердца других.

Прораб, видя такую истовую любовь к труду, представил свои утекающие денюжки, наорал на подчинённых, с которыми сам недавно курил, и отправил их работать.

Так план, рассчитанный на неполный месяц, был выполнен за неделю. Ребята из разных команд сдружились, медсёстры, подкармливающие вечно голодных мужиков, стали родными, и даже рабочие стали смотреть на них с уважением.

Мир был в самом расцвете. Звенел, зеленел, жарил, дышал полной грудью, дарил надежду на светлое будущее и стирал ужасы прошлого.

Именно в такой день Эву перевели в обычное отделение на третьем этаже.

Когда открылась дверь ОРИТ и каталка поехала на выход, Эва выкинула руку, притормаживая о косяк. И