я справлюсь.
Гнев Морейн прошел – он никогда не длился долго, – и на миг ей стало стыдно за себя. Но только на миг. Башня может позволить себе великодушие, но никому не позволено считать Айз Седай дурочками. Немалая часть могущества Башни зиждилась на вере в то, что сестры являют собой абсолютную противоположность дурочкам во всех отношениях. По очередям опять пробежал шопот, и женщина, державшая ребенка за руку, поспешила прочь еще быстрее, нежели пришла. По крайней мере, с этим не придется разбираться. Ничего не попишешь: те, кто считает, будто Башню можно так легко одурачить, заслуживают суровой отповеди.
— Неплохо, – пробормотала Суан, поскрипывая пером. – Очень неплохо.
— Данил, – повторила Морейн, записывая. – А как ваше имя? – Ее улыбка относилась к похвале Суан, но мать Данила, по-видимому, приняла ее за знак того, что она прощена, и в ее ответе прозвучало облегчение. Морейн была рада слышать это. Многие боялись Белой Башни, и зачастую не без причины – Башня могла быть жестокой, если это требовалось, – однако страх – плохое орудие, рано или поздно такой инструмент ранит того, кто его использует. Морейн усвоила это правило задолго до того, как пришла в Башню.
Когда солнце миновало зенит, Морейн с Суан сходили к лошадям и принесли из седельных сумок еду. Просить об этом кого-нибудь из людей Стилера не имело смысла: гвардейцы уже перекусывали сушеным мясом и сухарями, сидя на корточках невдалеке от той коновязи, где были привязаны их лошади. Судя по их виду, никто и шагу с места не сделает, разве что если на них нападут. Однако Стилер склонил голову, когда Морейн и Суан возвращались от своих лошадей; кивок был почти незаметен, однако, как показалось Морейн, он выражал одобрение. Да, определенно, странный народ эти мужчины...
Девушки не успели записать еще и половины имен, поэтому Морейн ожидала, что женщины в очереди, по меньшей мере, начнут недовольно ворчать, сетуя на неожиданную задержку, однако те без единой жалобы тоже разбрелись кто куда, чтобы поесть. Смуглая женщина, говорившая с тайренским акцентом, поставила на стол перед посланцами Башни помятый жестяной чайник, до краев наполненный горячим черным чаем, и пару зеленых кружек с потрескавшейся глазурью, а высокая седовласая женщина принесла две высокие деревянные кружки, от которых шел пар и аромат подогретого с пряностями вина. Ее обветренное лицо никогда не освещала улыбка.
— Суса Винн слишком горда, чтобы принимать от кого-либо помощь. Разве что немного еды для ребенка, – сказала седовласая, ставя чаши на стол. Ее голос был слишком низок для женщины. – Вы сделали доброе дело, и это хорошо. – Кивнув, она повернулась и зашагала прочь, увязая в снегу; но держа спину прямо, как гвардеец на параде. Очень необычная манера вести себя с Айз Седай.
— Она знает, кто мы на самом деле, – тихо проговорила Суан, грея ладони о горячую кружку. Морейн, несмотря на перчатки, последовала ее примеру. Пальцы у бедной Суан, должно быть, совсем закоченели.
— Она никому не скажет, – ответила Морейн, помолчав, и Суан кивнула. Не то чтобы правда обернется для них неприятностями, учитывая присутствие Стилера и его людей, но все же будет лучше, если им удастся избежать сложностей. Подумать только, какая-то простолюдинка увидела то, что не сумели разглядеть благородные! Не лицо Айз Седай, а платье Принятой. Или и то и другое вместе. – Наверное, в молодости она приходила в Башню. – Женщину, которая не смогла научиться направлять Силу, отсылали обратно, но она уже видела Айз Седай и Принятых.
Суан искоса посмотрела на Морейн так, словно та заявила, что вода мокрая. Иногда это раздражало – когда Суан вот так разгадывала что-то раньше нее.
Они ели хлеб с сыром и фрукты почти в полном молчании. Послушницам запрещалось разговаривать во время трапез, а Принятые должны соответствовать своему званию, поэтому девушки привыкли есть молча. Вино они едва пригубили – Принятым давали за трапезой вино, но разбавленное, и было бы нехорошо, если бы одна из них захмелела. Морейн с изумлением поняла, что с жадностью проглотила всю еду до последней крошки, хотя прежде была уверена, что этого ей будет слишком много. Возможно, аппетит разыгрался из-за пребывания на свежем холодном воздухе.
Морейн складывала салфетку, в которую была завернута еда, – и жалела, что кураги не оказалось немного побольше, – когда Суан вдруг вполголоса произнесла:
— О нет, только не это!
Морейн подняла голову, и сердце у нее ушло в пятки.
В лагерь въезжали две сестры, не спеша прокладывая себе путь между палатками и фургонами. В нынешних обстоятельствах женщины, одетые в шелка и разъезжающие при этом по сельской местности без сопровождения, могли быть только сестрами. Этих двоих сопровождал лишь один мужчина, смуглый человек в плаще – и этот плащ менял цвета, сливаясь с тем, что находилось позади его обладателя, так что всадник и его черный мерин будто бы растворялись в воздухе. Взгляд мужчины не задерживался подолгу на одном предмете; по сравнению с ним гвардейцы Башни выглядели полусонными комнатными собачками рядом с охотящимся леопардом. Плащ Стража – зрелище, которое не может остаться незамеченным, и вскоре по лагерю пробежал шопот, люди глазели и показывали на него пальцами. Кузнецы опустили молоты, и вновь воцарилась тишина.
Однако Морейн почувствовала пустоту в животе не просто из-за появления каких-то там сестер. Она узнала их лица под капюшонами плащей. Мейлин Арганья – ее отличали серебристо-седые волосы и выдающийся подбородок – была одной из наиболее уважаемых женщин в Башне. Говорили, что о Мейлин никто не может сказать ничего худого. Появись она здесь одна, Морейн не стала бы волноваться и минуты. Однако второй сестрой оказалась Элайда а’Ройхан. Свет, а она-то откуда взялась? Около трех лет назад Элайда стала советницей при королеве Андора. Время от времени, правда, она наезжала в Башню, чтобы посовещаться с Амерлин насчет событий в Андоре, но Суан и Морейн, к своему сожалению, узнавали о ее прибытии одними из первых.
Дождавшись, когда сестры приблизятся к ним, подруги присели в реверансе, и Суан тут же выпалила:
— Нам разрешено здесь находиться! – Даже Мейлин почувствовала бы раздражение, если бы начала распекать их, а потом обнаружила, что для выговора нет причины. Элайда же просто пришла бы в ярость, она терпеть не могла выглядеть глупо. – Престол Амерлин приказала нам...
— Мы уже знаем, – мягко прервала ее Мейлин. – Судя по тому как распространяются новости, подозреваю, что сейчас об этом уже знают даже кошки в Селейзине. – По ее тону нельзя было понять, согласна ли она с решением Тамры. На
