— Идемте ко мне в комнату, — сказал он хриплым голосом. — Вы мокрая и совсем замерзли. Дайте мне согреть вас…
— Нет, спасибо, милорд, — вежливо ответила она, но он услышал в ее голосе раздражение, плохо сочетавшееся с трепетом во взгляде. — Если вы разрешите мне пройти, я попробую отыскать наш багаж.
— Багаж должна принести прислуга.
— Экономка сообщила мне, что прислуга не обслуживает прислугу, — жестко ответила она.
Он посмотрел на нее:
— Идите к своей сестре…
— Как вы успели заметить, мне холодно, потому что я промокла. В нашей комнате нет камина, и мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь из нас схватил воспаление легких. У нас не хватит денег на доктора. Ах, прошу прощения, мы же здесь говорим о высоких материях, — горько сказала она.
— Вы лучше идите, пока я не передумал. Идите к себе в комнату, — повторил он, изо всех сил стараясь сдерживаться. — Или я заберу вас к себе.
Она была достаточно умна, чтобы не спровоцировать его на это. В душе его пронеслись, сменяя друг друга, раздражение, гнев и, он должен был это признать, восхищение. Возмущено было все его существо, такого вожделения он не испытывал с тех пор, как потерял невинность со сварливой горничной.
Это, может быть, было даже сильнее, чем некогда его страсть к цветущей Розе. Он не сразу понял, что Джессамин исчезла в своей комнате, плотно закрыв за собой дверь. Он уже было передумал и двинулся за ней, когда ему на ум пришла досадная мысль о существовании ее сестры.
Но сначала следовало сделать главное. Он отправился на поиски хозяйки.
Флер лениво открыла глаза.
— Ты разыскала наши вещи? — спросила она.
— Нет пока, дорогая. Ты можешь поспать еще немного.
Джессамин прислонилась к двери, радуясь, что ее не видно в темноте. Она не представляла себе, как сейчас выглядит, но у нее не было никаких сомнений, что это не самое приятное зрелище. Джесс видела насквозь свою сестричку, даже когда та не очень успешно пыталась отговариваться, но Флер тоже могла заметить, что у сестры на душе неспокойно.
«Это не имеет ничего общего с моей бедой», — подумала она, проведя тыльной стороной руки по губам. Несмотря на те перемены, которые произошли с ней в последние несколько лет, она была еще достаточно невинной девушкой. Она многое пережила, многое узнала, многое прочитала в картах — многое такое, что пугало, удивляло и… очаровывало ее, но она сама не сделала ничего подобного и не сделает никогда. Ей никогда не хотелось этого — пока он не прикоснулся к ней.
На самом деле было даже хорошо, что их с сестрой поместили отдельно от остальных гостей. Это, конечно, помешает Флер завести подходящее знакомство, но в то же время обезопасит ее, Джес-самин, от встреч с Глэншилом.
А если он начнет следить за Флер? Раз уж он явно влюблен в ее достаточно сомнительную красоту, то, когда он увидит Флер, этот бриллиант чистой воды, его уже ничто не остановит.
Да и сама Флер, как она сможет отказать такому дьявольски красивому, опасному джентльмену? Джессамин была гораздо упрямее, но даже в ней он пробудил ответную страсть, и она была не в состоянии что-либо с этим поделать.
Он погубил бы Флер, и Джессамин вовсе не собиралась этого допускать. То, что разрушились ее планы на благополучное будущее, волновало ее сейчас меньше всего. Он бы смог разбить нежное сердце Флер, и Джессамин никогда не позволит ему сделать это.
Ее сердце и душа способны перенести все. Ее сестричка была куда более ранима.
Она осторожно взглянула на свою спящую сестру, такую нежную, милую и такую свежую. Этой свежести Джессамин завидовала всегда больше, чем самой совершенной красоте. Флер никогда не ударила бы элегантного красивого мужчину так сильно, что на его лице остался след от пощечины.
В комнате был один-единственный расшатанный стул, и Джессамин села на него, с тревогой услышав, как он затрещал под ней.
Им предстояла ужасная неделя, и ей некого было винить в этом, кроме себя самой.
Глава 10
«Замечательная будет неделька», — думал Алистэйр, бесстыдно улыбаясь в лицо глупой хозяйке.
— Неужели, лорд Глэншил? — причитала она. — Мэйтланды?
— Мне не терпится снова их увидеть, — вкрадчиво продолжал он. — Почти никто не знает, что мой папа был их крестным отцом. Что же касается моего брата, в обществе до его неожиданной смерти не знали о его чувствах к мисс Мэйтланд, но я все равно считаю их своей семьей.
Салли покраснела.
— Ваш брат был увлечен Джессамин Мэйтланд? — взволнованно взвизгнула она.
Ложь вполне устраивала его, когда в ней была необходимость, и все же Алистэйр не пожелал признать за своим братом притязаний по отношению к Джессамин, пусть даже выдуманных и даже после его смерти.
— Нет, мисс Флер Мэйтланд.
Салли ужаснулась:
— Ей же было всего шестнадцать лет, когда ваш брат умер!
— В нашей семье так заведено, — спокойно ответил он. Он умел лгать столь же талантливо, как и воровать, это его всегда забавляло. — Мы не торопились предавать это огласке, пока она не выйдет из пансиона.
— Как печально, — подхватила Салли, в знак сочувствия поглаживая рукой его колено. С каждым новым прикосновением ее тонкие цепкие пальцы продвигались выше. Он уже смирился с тем, что рано или поздно ему придется лечь с ней в постель. Однако было достаточно одного воспоминания о промокшей насквозь Джессамин Мэйтланд, чтобы исчезли его умеренные симпатии к хозяйке.
— Вам очень повезло, что они согласились приехать к вам на праздник. Знаете, о мисс Джессамин сейчас очень много говорят. В ней сочетаются хорошие манеры и удивительные скрытые таланты, поэтому она пользуется большим успехом.
— Да…. — пробормотала Салли.
— Кажется, она даже встречалась с королевской семьей. — Ему показалось, что он переборщил, но Салли охотно проглотила и это, как тощий котенок глотает кусок сыра.
Она резко выпрямилась.
— Это, конечно, большая честь для нас, что у нас в гостях столь выдающиеся люди, — задыхаясь, произнесла она. — Надо бы пойти посмотреть, чтобы их хорошо устроили, когда они прибудут.
Шурша юбками, она поспешила к своей отвратительной сестре. То, что она ей нашептала, было далеко от правды. У Алистэйра проснулась жалость к Фрэдди Арбатноту, который покорно сидел с ней рядом. Глаза Фрэдди были мутными от отчаяния. Алистэйр с едва заметной улыбкой пожал плечами, откидываясь на вычурном, слишком шикарном стуле. Он предвкушал те удовольствия, которые ждали его впереди.
Роберта Бреннана ожидала просто адская неделя. Он сидел за грубым, обшарпанным столом, глядя на двух своих земляков. Один из них, Сэмюель Уэльш, был крепким маленьким человечком, ничем не отличавшимся от остальных людей сэра Джона. Перекинувшись с ним парой слов, Роберт понял, что он вполне подходящая компания, разве что слишком продажный. Он то и дело восторгался простотой и незамысловатостью их нынешнего поручения, которое состояло в том, чтобы охранять присутствующих знатных особ, не особенно при этом напрягаясь. Уэльш был не более честолюбив, чем прочие полицейские, и, хотя он и должен был лишиться своего жалованья за эту неделю, все равно дела складывались для него неплохо.
