мне вслед. — К знойной брюнетке.
— Надеюсь, вы оба прекрасно проведете время.
— Не сомневайся! — крикнул он.
И лишь когда я дошла до вокзала Ватерлоо, меня осенило: разве Моника не рыжеватая блондинка?
13
Реальный ветер
ИНТ. ШКОЛА В ИСТ-ДАЛИЧЕ — ПЯТНИЦА, 21 ДЕКАБРЯ, 12:45
Эви расхаживает перед двойными дверями с закрытыми бумагой стеклами. К двери прикреплено объявление с изображением человека, падающего с пиратского корабля, и словами: «Тик-так! Опоздавшие прогуляются по доске!» В билетной кассе сидит седовласый мужчина и многозначительно смотрит на часы.
Я оторвала кусочек бумаги, закрывающей стекло, чтобы заглянуть в зал. Человек за кассой откашлялся.
— Ждите, — велел он мне.
Я прибежала в 12:31, но мужчина настоял, чтобы я дождалась, пока Питер Пэн закончит петь маленьким Дарлингам «Сделай ярче свою жизнь», и только потом заняла свое место.
Мужчина неодобрительно цокнул языком, и я поняла, что у меня пищит смартфон. Опять Монти. Разумеется, Эго с ним не поговорил. На что я надеялась? Я обреченно прочла сообщение.
Мне потребовалась минута, чтобы переварить это.
Монти прислал фотографию только что откупоренной бутылки шампанского и бессвязное сообщение.
Эзра отправил Монти описание сюжета — и продюсерам понравилось!
Я судорожно выдохнула и прочитала сообщение еще несколько раз, чтобы убедиться, что не ошиблась. Это была правда. Наконец-то можно расслабиться!
Из-за дверей донеслись аплодисменты.
— Можно? — спросила я.
— Вы сидите в детском секторе, место Д сорок три, — крикнул мне вслед мужчина, когда я ворвалась внутрь. — Ищите розовый ковер!
Занавес опустился для перемены декораций, и изображенный на нем блестящий пиратский корабль посверкивал, когда за ним пробегал кто-нибудь невидимый.
— Извините, простите, мне очень неловко, большое спасибо.
Я протиснулась вдоль ряда и наконец добралась до единственного свободного места.
Рядом с Беном.
«Ты здесь из-за Анетт», — твердо сказала я себе, усаживаясь.
Стулья были тесно сдвинуты, и тепло, исходившее от тела Бена, согревало мне правый бок. Я поерзала на стуле.
— Я думал, вы не придете, — отрывисто проговорил он.
— Меня задержали, — прошептала я в ответ.
— Чш-ш! — прошипела женщина, сидевшая перед нами.
Занавес поднялся, и на сцене появилась девочка в ночной рубашке. Я сосредоточилась на ней, решив игнорировать Бена.
— О боже! Венди играет Джастис?
Вероятно, мне следовало быть готовой к такому развитию событий. Саманта упоминала, что она и другие мамаши знают Бена по школе, где учатся их дети.
— Да, — прошептал Бен, и в его голосе послышались веселые нотки.
— Чш-ш! — снова прошипела сидящая впереди женщина.
Я виновато ей улыбнулась.
В окошке появился Питер Пэн.
— Это Детти? — воскликнула я, вжимаясь в стул. — Чш-ш!
— К сожалению.
Зачем я пришла? Как бы напоминая мне об этом, на сцене показалась Анетт.
Кто-то из-за кулис подтолкнул девочку, и она медленно вышла вперед, спрятав пальчики в многослойной юбке. За спиной у нее ослепительно сияли крылья с британским флагом. Мама сотворила очередное чудо. Я затаила дыхание, когда девочку осветил прожектор и раздался мелодичный перезвон. Ну же, Анетт. Ты справишься!
Ее отец подался вперед.
— Что такое, Динь? — спросил Детти уже во второй раз.
Когда Анетт опять не ответила, Бен высоко поднял руку, показав знак «окей». Девочка заметила сначала отца, потом меня. На ее лице появилось выражение облегчения.
Анетт ответила отцу тем же жестом, держа руку у груди. Она что-то прижимала к лифу платья, и ее голубая юбка засверкала крошечными звездочками, которыми мама украсила каждый слой пачки. По залу пронеслось дружное «а-ах».
У меня перехватило дыхание, когда я увидела перчатки, которые мама сделала по моей просьбе. Они были расшиты серебристыми кристалликами, которые мерцали, когда Анетт шевелила руками. Девочка начала жестикулировать, сначала медленно, потом все быстрее. Наконец она улыбнулась.
Бен сидел так близко, что, когда он повернулся ко мне, я увидела в его карих глазах теплые янтарные переливы, как в виски, поднесенном к свету.
— Теперь все видят, как она сияет, — сказала я.
Когда перед антрактом опустился занавес, мы с Беном некоторое время сидели молча.
— Я бы предположила, — произнесла я в конце концов, — что Анетт не любит Джастис.
— Ну, «тупицей» она не ограничилась, — подтвердил Бен.
Мне не нужно было понимать язык жестов, чтобы догадаться, что Анетт не совсем придерживалась сценария. Это было совершенно ясно по поведению Бена: сначала он наблюдал за дочерью и его распирало от гордости, но под конец всякий раз, когда она появлялась на сцене, закрывал голову руками.
Детти, пребывавший в неведении, переводил ее жесты для зрителей в точности по тексту. Анетт, по-видимому, все сошло бы с рук, но в зале находились дети, по словам Бена посещавшие в далич-ской школе занятия по жестовому языку, которые все время хохотали.
— По крайней мере, — улыбнулась я, — хоть публика развлеклась.
— «Питер Пэн» в одном флаконе со «Спайс герлз» — это и впрямь потрясающий музыкальный коллаж, — едко заметил Бен.
— Я не уверена, что ветряная машина была так уж необходима.
Она чуть не смела со сцены нескольких «Спайс бойз».
— Думаю, это была их ода поп-музыке девяностых.
— Какие слова «Спайс бойз» спели на мотив «Если хочешь быть»?
— «Если хочешь быть моей мамой, ты должна поладить с моими друзьями».
Я поймала взгляд Бена, и мы улыбнулись друг другу. Потом я вспомнила, что он говорил обо мне Саманте в прошедшее воскресенье.
— Я очень рада, что Анетт была так уверена в себе, — сказала я, придерживаясь темы, которая нас объединяла. К концу первого акта девочка скакала по всей сцене, полностью завладев вниманием публики.
— Я не видел ее такой уже несколько лет. С тех пор, как Хлоя… — Бен смолк, и внезапно то, что я ему не нравлюсь, перестало иметь значение.
— Давно это произошло? — мягко спросила я.
— Почти три года назад. — Я была готова спорить, что Бен может сказать, сколько прошло времени, с точностью до дня. — У нас все хорошо. Вот только под Рождество…
— …Под Рождество тяжеловато, — закончила я за него.
Пауза.
— Вы тоже кого-то потеряли, — тихо произнес он.
Обычно я не любила об этом говорить.
— Папу. На самом деле здесь, — я обвела рукой зал, — все напоминает о нем. Когда я была студенткой, он ходил на мои кинопоказы. Это все равно что школьные постановки, — пояснила я. — Я никогда не сидела с ним рядом. Заглядывала в зал во время сеанса, чтобы увидеть его реакцию. У него всегда был такой взгляд, словно он гордится мной, но в то же время ему немного грустно. Я так и не поняла почему.
— Ах, — ответила Бен, — этот взгляд
