не справляется, хех.
Хариус тем временем плыл в окружении совершенно запредельного количества островов. Чёрт знает, наносных, тектонических или ещё каких, но Обь, разлитая на несколько десятков километров, сокращалась до пресловутых пятисот, а то и трёхсот метров судоходнопригодной. К счастью, хоть что-то оставалось. И вот, на определённый момент машины встали на реверс: такие моменты уже привычно стали определяться на слух. Естественно, направились мы узнавать, что за очередная пакость. Так-то смена режима движения последнее время обозначала крокодила, но выстрела всё не было. Естественно, стало нам интересно.
А, выйдя на палубу, мы любовались совершенно сюрреалистической картиной: фарватер реки перекрывали сотни и тысячи островков. Небольших, выступающих из воды не больше пары метров, но компактно протянувшихся от берега до островка, фактически перекрывая путь.
— Мелкие какие, — озабоченно констатировала увиденное Света. — И очень много. Как их Хариус преодолеет? Или объедет по берегу?
— Это не островки, Свет, — растерянно констатировал я, посмотрев в бинокль, передавая прибор подруге.
— Бобры! — озвучила, посмотрев в бинокль Светка. — И вроде не мутанты особо…
— Мутанты, побольше стали, метр без хвоста в них где-то. И хвосты стали больше, — констатировал я.
В пушных колхозах мне быть доводилось, так что насмотрелся я на всяких бобров и прочих выхухолей.
— Плотина в шесть сотен метров, — продолжила подруга. — Это как они построили-то?
— Не думаю, что это плотина. Скорее плавучие хатки, что-то типа понтонов. А островов с зеленью куча, вот и устроили здесь съезд, — хмыкнул я.
— Так что просто проплывём, раздвинем, — заключила андроид, на что я кивнул.
В рубке, очевидно, рассуждали так же. А остановились — проверить всё сонаром, а то мало ли. И Хариус неторопливо двинулся вперёд, на бобриные редуты. Ну, по крайней мере — похоже было, бобрятина по мере приближения корабля повылазила, уставились на Хариус, хвостищами своими здоровенными постукивали…
— Воздух! — гаркнул я, хватая Светку и Бейго, отпрыгивая с ними в сторону.
А на месте, где мы стояли, разливалась здоровенная блямба вонючего ила-грязи.
Это бобровая общественность, возмущённая присутствием Хариуса, выразила протест действием. Уворачиваясь от грязевых снарядов (Светка с Бейго почти в один голос высказались и вылаялись, что ну его нафиг, под грязной бомбардировкой стоять, и скрылись в трюме), я наблюдал за слаженной работой хвостатых бомбистов. Бобры поменьше, видно самки, ныряли в реку, возвращаясь с комами ила. Бобры побольше — принимали заряд на огромный хвост и метали его в Хариус. И меткие какие, отметил уворачивающийся я матерящиеся грязевые скульптуры команды.
Но грязюка — вещь, конечно, неприятная. И драить от неё Хариус долго (и хорошо, что не мне). Но кораблю двигаться она не мешала, хотя Дмитрич, видимо, пожалел бобров и двигал малым ходом, чтобы их плавучие хатки раздвинуть, а не ломать-топить.
Как выяснилось — не к тем сволочам проявленное милосердие. Потому что после вхождения Хариуса в область хаток, когда нос судна уже расталкивал хатки, бомбардировка грязью почти прекратилась. И толпа бобров рванула к кораблю. А через четверть минуты судно сотрясли ритмические удары и противный скрип.
Рванув к борту, и выглянув за него, я самую малость удивился. Ну и возмутился тоже.
Эти мохнатые лесопилки вцеплялись своими зубищами в БОРТ Хариуса, вдавливая их в бронесталь! И, с злобно вытаращенными глазищами ритмично стучали по борту Хариуса огромными хвостами. Было их дохренища, цеплялись друг за друга, и часть бобров натурально бороздила общивку!
— Слов нет, один мат! — буркнул я, выхватывая лазерник.
К счастью, несмотря на бешено выпученные глаза на хомячьих рылах, берсерками викинговыми бобры не были. И с обиженным писком, окутанные облаками пара, отцеплялись. Правда, их дохрена, я один… Хотя, наёмники двигали к бортам, приводя оружие в боеготовность.
— Лазерники, Василий! — крикнул я, на что старший наёмников кивнул.
Тем временем взревел гудок корабельной тревоги: течь, как определил ознакомившийся со всякими предупреждениями о неприятностях я. Этак нас и потопить могут, блин, поёжился я, ведя непрерывным лучом по бобриной орде.
И наёмники этим занялись, и Светка, вскоре присоединившаяся, и часть команды высыпала на палубу, занявшись расчисткой от бобров лазерами.
Причём бомбардировка илом хоть и стихла, но продолжалась, и выкашивала из наших рядов бойцов, не безвозвратно, конечно. Но грязно, противно и надолго — точно.
А Хариус гудел под ударами, и, учитывая бобриные зубищи и ритмичные удары, как и непрекращающуюся тревогу, было страшно представить, что творится в трюме. Но стреляли, вели лучами, обжигая бобров — вроде бы второй раз не лезли. Но их натурально — тысячи! И если вопрос как-то кардинально не решить…
— По бортам пустим ток! — голосом Дмитрича озвучил громкоговоритель. — Не соприкасайтесь с металлом!
Прекрасное пожелание, учитывая заляпанных грязью! Впрочем, таким макаром нас и вправду потопят, а напряжение будет не запредельное.
Так и оказалось: бобры стали отцепляться, ругаясь на нас по-бобриному, народ потряхивало, но не насмерть. А, через пару минут бобры отстали: видимо, не агрессивные, как и раньше, они защищали “свою территорию”.
Ну а Хариус, отплыв на километр, пристал к небольшому островку, и принялись мы считать потери. В лазарете — толпа народу. Три пробоины, хорошо, что небольшие и устранимые. Куча оборудования, поломанная как бобрами, так и напряжением через борт. Впрочем, не пусти его Дмитрич, могли ведь и потонуть совсем!
— Да уж, товарищи, — удивлённо-нахмуренно отметил Дмитрич, принимая доклады о “как у нас всё плохо” на палубе. — Попали мы в бобровую…
— Струю, б..ядь! — злобно буркнул Петрович, которому, мягко говоря, “привалило работы”.
Ну, хоть настроение поднял, матершинник технический. У острова Хариус застрял на три дня: латали пробоины, чинили оборудование и экипаж.
А главное — непонятно, что с этими бобрами делать, если ещё раз встретим. Разве что пускать ток по борту сразу и преодолевать место их обитания на полной скорости.
Вообще ситуёвинка та ещё вышла: самый сильный урон за всю экспедицию Хариус получил от мирных травоядных. Их даже не намутантило толком, так, чуть больше стали, бобры этакие!
К счастью, борта починились, да и пробобрёные дыры были невелики и на общей крепости корпуса не сказались. Естественно, после заварки.
И на четвёртый день, отойдя от “бобровой струи”, Хариус продолжил свой путь.
