– Но он также сказал, что они живы. А в это я хочу верить.
– Я понимаю тебя, – тихо и спокойно ответил учитель.
В его мыслях промелькнул образ мальчика с упрямым выражением лица, я догадался, что он думает о сыне. О подростке-оборотне, которому так и не удалось понять, кто он такой и кем хочет быть. О молодом человеке, который, если он ещё не умер, брёл по жизни, не разбирая дороги.
– Миллинг хочет тебя сломить. Он не может смириться с тем, что другой оборотень-пума его отверг.
Я охнул:
– Я ведь ещё сглупил: сказал, что предупрежу людей о его планах. Всех людей. Чтобы ему помешать.
– Паршиво, – Бриджер развернулся и внимательно взглянул на меня умными карими глазами. – Он как-то намекнул, где теперь твои родители?
Я покачал головой. Как смешно выглядит этот человеческий жест в исполнении пумы! Я тут же возненавидел себя. Что сказали бы мои родители и Мия, если бы увидели меня таким? Стали бы презирать за то, что я уже больше не на сто процентов хищная кошка? Миллинг солгал или сказал правду?
Бриджер не настаивал, чтобы я вернулся в школу. Он просто остался со мной в заснеженном лесу и сидел рядом, близко-близко, пока я не пришёл в себя.
Странно, но на следующее утро мне не составило большого труда заступиться за Лу перед её отцом Айсидором Элвудом. Он, как всегда, явился на урок в коричневом пиджаке и свежевыглаженной рубашке. Увидев меня, учитель помрачнел.
– Это я виноват в том, что случилось с курткой Лу, – просто сказал я. – Я разозлил Лероя.
Если бы мы встретились в лесу в наших звериных обличьях, он бы точно попытался пригвоздить меня рогами к ближайшему дереву. Но в человеческом облике рогов у него, к счастью, не было. Мне пришлось вытерпеть поток брани – там было что-то вроде «бессовестное создание», «полное отсутствие воспитания, чего от хищника ещё ждать» и «фактически уголовно наказуемая порча имущества», – но я даже бровью не повёл. Мне было ну абсолютно всё равно, что он обо мне думает. Лу переводила взгляд с отца на меня и бледнела и краснела попеременно.
В конце концов красноречие мистера Элвуда иссякло.
– Надеюсь, ты запомнишь всё, что я тебе сказал, иначе я буду вынужден доложить о тебе мисс Кристалл. Понятно? – закончил он.
– Да, сэр, – ответил я и наконец-то смог сесть на своё место.
Но не надолго. Меня, конечно, тут же вызвали и заставили перед всем классом выполнять сложные упражнения на превращение. Мистер Элвуд даже настоял, чтобы я сделал стойку на голове и при этом превратил ступни в лапы. И – о чудо! – у меня всё получилось.
Явно недовольный тем, что я справился, Элвуд проворчал: «Ну, ладно, Караг, садись» – и для разнообразия вызвал помучить Берту: все ведь знали, что у неё превращения не получаются.
Потом у нас был английский у мисс Кэллоуэй, затем история и география. К счастью, Лерой, мой сосед по парте, уже успокоился и даже дал мне списать, когда речь зашла о столицах европейских государств.
Когда уроки закончились, Лу собирала тетрадки в сумку как-то особенно неторопливо. Я тоже долго провозился, сам не знаю почему.
Мы вдруг остались в классе одни, в полной тишине, слышно было лишь наше дыхание.
Шаг, ещё шаг – и вот уже Лу Элвуд стоит передо мной, убирает от лица длинные тёмные волосы и серьёзно, изучающе смотрит на меня:
– Почему ты это сделал? Почему выгородил меня перед отцом?
Я лишь посмотрел на неё. «Потому что ты мне нравишься», – подумал я. Хорошо, что сейчас она не могла читать мои мысли.
– Просто так.
– Это было здорово, – Лу смущённо улыбнулась. – Кроме тебя, никто бы так не поступил. Иногда ты бываешь совершенно особенным мальчиком.
– Зачастую я вовсе и не мальчик.
– Ты пума, я знаю.
Тёплый блеск её глаз чуть не подкосил меня.
– Может быть, так даже лучше, – закончила она.
Я спрашивал себя, не ослышался ли я, а Лу уже закинула рюкзак на плечо:
– Ну что, идём? Говорят, сегодня будет лазанья.
Я ненавидел лазанью.
– Класс, – ответил я. – Обожаю лазанью.
И мы отправились в столовую.
Охота за правдой
После обеда Дориан развалился на диване перед телевизором в уголке для отдыха в столовой, а волки сражались в настольный футбол. Дождавшись, пока все углубятся в свои дела, мы – Фрэнки, Лу, Холли, Брэндон и я – потихоньку улизнули в библиотеку на первом этаже, где пахло старинной бумагой и толстым восточным ковром, покрывающим пол. В библиотеке стояли несколько уютных кресел и пара столов для работы в группах. В помещении никого, кроме нас, не было, и тем не менее мы разговаривали тихо, низко нагнувшись над столом.
– Это точно не Берта, она ничего про нас не рассказывала, – прошептала Лу. – По ней же сразу заметно, что она думает и чувствует, и совершенно очевидно, что на совести у неё нет ничего дурного.
– А что тебе удалось выудить у летающей особы? – спросила Холли у Фрэнки. Она, как и я, не доверяла Труди: ведь та однажды уже следила за нами по поручению волков, потому что влюбилась в Джефри.
Фрэнки лишь пожал плечами:
– Труди сказала, она сначала удивилась, что Караг собрался в бассейн, но потом тут же об этом забыла. Я ей верю.
– Может, это всё-таки Лерой? Странно, что он так сильно на нас разозлился! – крикнул Брэндон.
Брэндону приходилось говорить громко, потому что он сидел в самом дальнем углу библиотеки. Пахло от него по-прежнему ужасно. Как от компостной кучи, где уже не первый день гнил какой-то мёртвый зверь. Бедняга! В классной комнате он вынужден был придвинуть свою парту вплотную к задней стене.
– А что этот ужасный Миллинг вообще задумал? Ты знаешь, какую свинью он собирается подложить людям? – Холли нервно корябала старое издание истории оборотней, пока Фрэнки не забрал у неё книжку.
– Он сказал, что готовит им не смерть, а что-то ещё более страшное. – Я пожал плечами. – Но так же не бывает, правда? Ведь смерть и есть самое страшное?
Брэндон закатил глаза:
– Для моей матери будет гораздо страшнее, если её исключат из теннисного клуба.
– А для меня страшнее смерти вернуться в сиротский приют. – Холли никак не могла усидеть на месте.
– Лучше умереть, чем навсегда лишиться возможности плавать. – Огромные глаза Фрэнки смотрели на нас с печалью. Он хоть и выдра, лучше всех имитировал этот тоскливый собачий взгляд.
Я растерянно пожал плечами:
