оно исходит даже от той самой пыли, которая невесомыми облачками вздымалась из-под моих ног при каждом шаге.
Так я и прошел нужное расстояние до той самой приметной возвышенности, что и засекло сканирование.
Ну, вот и то, что мне необходимо.
Про мусор я сказал зря. Вот передо мной огромная куча.
И что это? Вроде с этой стороны какой-то хлам, листы, непонятные балки, еще что-то…
Обхожу ее по кругу, да так и замираю на месте, сделав очередной шаг.
– Я туплю или это то, о чем я подумал? – не удержавшись, вслух спросил я не знаю у кого.
– Обнаружен малый пространственный боевой корабль неизвестного типа, – передала мне нейросеть.
«Похоже, не ошибся», – прокомментировал я ответ Ведуньи. И уже целенаправленно направился к тому участку этой здоровенной кучи мусора, рядом с которым заметил часть торчащего из нее космического корабля.
Подхожу ближе.
Теперь понятно, что это реально какое-то небольшое боевое судно.
Из тех баз знаний, что я изучил, хотя я эту тематику в основном пропускал, ведь, по идее она мне не должна была особо пригодиться, но так получалось, что это и правда что-то по градации относящееся к малым боевым судам ближнего боя. Порядка семи метров в длину. Обтекаемый корпус. Оружейные люки.
– Степень повреждения внешней обшивки сорок два – сорок четыре процента, – доложила Ведунья.
Да я это и сам понял, в одном из его бортов зияла огромная такая пробоина.
Что еще можно по нему сказать?
И я прохожу чуть дальше, чтобы осмотреть корабль с другой стороны.
Вдруг впервые за все время пребывания тут мне послышался странный гулковатый шум.
– Источник поступления звукового сигнала, – сообщила мне Ведунья и передала вектор направления к точке, откуда он исходит.
Слежу за ним и поднимаю голову вверх.
«Э… – медленно протянул я, – почему я не подумал об этом раньше?»
Теперь, по крайней мере, отпал вопрос, откуда тут эта куча мусора.
Прямо передо мной зияла огромная дыра, сквозь которую проглядывали облака и серое небо.
«Вот откуда взялся этот корабль и обломки, которые его завалили, – сообразил я, – теперь бы понять, а как мне туда подняться?»
Ведь ясно, что никакой пользы от моего нахождения в этом странном месте я не получу, ну а забравшись туда у меня будет хоть какой-то выбор и шанс на выживание.
«Ладно, что у нас есть?»
Первым делом проверяю самое очевидное: это возможность прыжка.
Но кто бы мог сомневаться, пролом в потолке, сквозь который я и хотел выбраться, находился в области, где прыжком у меня вряд ли бы получилось воспользоваться.
«Что еще?»
По этой горе мусора можно было подняться выше, но даже в этом случае не хватало метров тридцати на мой взгляд.
Так что это тоже не выход.
«Корабль? – как одну из бредовых версий, предложил я себе еще один вариант. – А почему нет?»
И чтобы понять, насколько он осуществим, лезу на гору, ближе к обнаруженному звездолету.
«М-да, – мысленно пробормотал я, – если не везет, то не везет по полной».
Та часть корабля, что торчала снаружи, и была его единственной целой и сохранившей свои хоть какие-то относительно целые и узнаваемые черты. Все остальное, что оказалось погребено под кучей мусора, было раскатано в плоский блин, искорежено и смято.
Как только я заглянул в ту самую пробоину, что мы заметили в обшивке корабля, то нейросеть сразу же скорректировала свои данные по его состоянию.
– Степень фатальных повреждений превышает семьдесят восемь процентов. Восстановление работоспособности корабля невозможно.
Но это и так было прекрасно видно.
Я даже ни на метр от пробоины внутрь пробраться не мог. Хотя, конечно, было бы интересно его обшарить. Не могло такого быть, чтобы тут все смололо в мелкий фарш.
Как минимум та часть, что осталась снаружи, была относительно цела, только вот пробиться туда с внешней стороны ну никак не получалось. Для этого требовалось разобрать завал.
«Так, с этим разберусь позже, когда решу свою основную проблему», – и я вновь задрал голову, чтобы посмотреть в направлении пролома.
«Не понятно», – я обратил внимание на небольшую странность в отображении областей, где можно было совершить локальный переход. На самом краю пролома, по крайней мере, если оценивать то, что мне обрисовывала карта, отображалась совершенно малюсенькая зона, но она как выходила за границы пролома, так и располагалась тут в зале, у дальнего края дыры, если его спроектировать на пол помещения.
Однако, где бы я ни пытался там разместить точку переноса, мне все время сообщалось, что он невозможен. Я даже специально перешел в нужное место, но так и не получил положительного срабатывания.
Даже больше, я и в пределах самой этой миниатюрной области переместиться не мог.
«Может, модуль все же некорректно работает?» – задался вопросом я. Только вот в том-то и дело, что до этого сбоев он не давал.
«Правда я не проверял и все обнаруженные тут подобные участки», – притормозил я ход своих мыслей.
Странная догадка стала формироваться в моей голове, но для ее подтверждения мне потребовалась проверка.
«Так, Пандора, расставь маркеры переноса во всех обнаруженных областях и выдели те, внутри которых, несмотря на их положительную вероятность, я не смогу совершить прыжок».
С поставленной задачей моя виртуальная помощница справилась достаточно быстро.
И что я вижу?
А то, что в некоторых зонах я действительно не смогу перемещаться, тогда как в других тестовый прогон, запущенный Пандорой, отработал положительно.
Что еще?
«Хм», – я обратил внимание на две достаточно большие области, внутри каждой из которых я вроде как смогу перемещаться. Чем они привлекли мое внимание, так это даже не одной, а двумя областями пересечения.
«Пандора, построй линию переноса из одной зоны в другую с учетом их областей пересечения», – попросил я свою помощницу.
Только вот не тут-то было. Как в первом, так и во втором случае осуществить переход оказалось невозможным.
Как так? А все просто, я не учел одну из особенностей той карты, что у меня в сознании. Она трехмерная, только вот обозначение зон проецируется на плоскость.
«Пандора, мы можем получить их трехмерное изображение, к тому же, если это возможно, я подобные участки хотел бы видеть и самостоятельно?»
– Подготавливаю преобразующий метрический модуль. Внесение нового потока поступления данных в схему восприятия потребует временного перевода оператора в бессознательное состояние. Длительность проведения работ – десять тысяч двести тиков…
И не успел я еще соотнести выданное время с реальными цифрами, как моя помощница это сделала самостоятельно.
– Чуть более одной секунды.
«Хм, – мысленно протянул я, – она все больше
