Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
жаждет познать Вселенную. Люди должны понять, что существуют два рода познания: познание добра и зла и познание сотворенных Богом вещей. Первое человеку запрещено, указания по этому вопросу даны в Священном писании, их следует усвоить и исполнять; второе же доступно разуму и служит к вящей славе Господней, ибо ярче раскрывает красоту и совершенство Божьего мира (мусульмане с этого начали, следствием чего явилось колоссальное развитие арабской медицины в Средневековье, но затем зачем-то двинулись в обратном направлении). Истинное знание вытекает из чувственного опыта, следовательно, необходимо наблюдать и экспериментировать. Декарт и Гоббс, Локк и Гельвеций, Гольбах и Дидро развили мысли великого философа, медики навострили ланцеты и скальпели и принялись за дело.
Специфический спрос
Очень быстро выяснилось, что спрос значительно превышает предложение.
Практика была такова, что единственным легальным материалом для вскрытия были тела казненных преступников, а постепенная гуманизация уголовного законодательства привела к тому, что приток их сокращался, в то время как потребность росла в геометрической прогрессии. Как обычно, в условиях отчаянного дефицита сформировался «черный рынок».
Великобритания, казалось, не должна была сталкиваться с подобными проблемами: ее уголовное законодательство в XVII–XVIII веках было, вероятно, самым жестоким в христианском мире. В течение ста с небольшим лет (начиная со «Славной революции» 1688 года) количество преступлений, за которые полагалась смертная казнь, выросло с 50 до 220. В частности, она могла быть применена (и применялась!) за кражу на сумму свыше одного шиллинга – квалифицированный рабочий в день зарабатывал около двух шиллингов. Кража кролика, подбирание выброшенного морем на берег ценного предмета, даже выдача себя за пациента казенного дома престарелых с целью нажиться на безграничной доброте Его Величества – за все это можно было запросто лишиться головы; и лишались! Медицина пребывала в неоплатном долгу перед юриспруденцией.
Однако любой «золотой век» небесконечен. С 1808 года начался обратный процесс: сначала ликвидировали смертную казнь за карманные кражи (вспомним веселых «джентльменов карманной тяги» у Диккенса), затем отменили ее обязательность по большинству составов преступления, возложив приговоры на усмотрение судей (исключения составляли только государственная измена и убийство). Медики – а их число по окончании эпохи Наполеоновских войн начало резко увеличиваться – стали растерянно оглядываться по сторонам. Немедленно обнаружились ловкие люди, небезразличные к судьбам науки. Они быстро сообразили, что морги с их какой-никакой, а все-таки имевшейся системой учета, а главное – корыстолюбивыми сторожами (ничего святого!), с которыми приходилось делиться, – не самое «хлебное» место. То ли дело кладбища!
«Нет такого преступления!..»
Могилы грабили всегда, но против этого существовал несложный рецепт: саван попроще и никаких излишеств в гроб – мы, хвала Создателю, не язычники какие-нибудь. Но он переставал работать, когда объектом похищения становилось само тело. В Великобритании 1820-х годов случаи похищения свежезахороненных покойников стали массовыми. Общины, в ведении которых находились кладбища, ответили усилением охраны, благо отставных солдат хватало, а ушлые ремесленники начали предлагать изделие, именуемое mortsafe – тяжелую решетку с надежным замком, в которую помещался гроб. Для удобства клиентов (рынок! рынок!) ее можно было взять в аренду на несколько недель, а затем снять, когда останки уже не представляли для грабителей интереса. Вспомним свой (или прилежной одногруппницы) конспект «Капитала» из советской студенческой юности: «Обеспечьте десять процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы. Доказательство: контрабанда и торговля рабами». Добавим к доказательствам Маркса (а точнее Томаса Даннинга, которого основоположник процитировал) выкапывание трупов из могил с целью продажи медикам, иронически именуемое британцами resurrectionism – «воскрешательство».
Уильяма Бёрка и Уильяма Хэра роднило многое помимо одинакового имени. Оба были ирландцами, перебравшимися в Шотландию, бедняками, зарабатывавшими кусок хлеба тяжелым трудом на строительстве Союзного канала от Фалькирка до Эдинбурга; оба отличались предприимчивостью и практической смекалкой, не ограниченной излишней щепетильностью. Они могли не встретиться, но – встретились, познакомившись через сожительницу Бёрка Хелен Макдугал. Подруга Хэра Маргарет Лэрд владела небольшим пансионом с дешевыми комнатами. Там-то и поселились их новые друзья: Уильям и Хелен. Там все четверо нашли себе неплохой источник заработка.
Убийственный конвейер
Первое тело, на котором Бёрк и Хэр заработали, было само виновато: престарелый отставной солдат к моменту смерти задолжал миссис Лэрд целых четыре фунта (двухмесячная зарплата квалифицированного рабочего!) за квартиру. Это обстоятельство подстегнуло мыслительный процесс приятелей-ирландцев, и они пришли к логичному выводу, что в погашение долга необходимо реализовать оставшееся от должника имущество. Наиболее ликвидным объектом оказалось то, что еще недавно было пожилым воякой. Ассистенты известного хирурга Роберта Нокса заплатили за него семь с половиной фунтов; помните, что делает капитал при 100 % прибыли? Верно, «он попирает все человеческие законы». Хотя в данном случае «человеческие» не означало «юридические» – в британском законодательстве в данном конкретном месте имелась лакуна: мертвое тело не являлось ничьей собственностью в правовом смысле, и похитителей тел судили за осквернение могил. А тут могилы не было…
Но ждать милостей от природы (сто процентов, а то и больше!) друзья не могли. «Взять их у нее – вот наша задача!» – решили они за век с небольшим до И. В. Мичурина и принялись за дело. Следующий жилец – объект их повышенного внимания – уже болел, но уверенности, что он умрет, не было вовсе, и Бёрк с Хэром его задушили. Потом они начали убивать и вовсе здоровых, заманивая их под разными предлогами (в основном касавшимися даровой выпивки) в пансион. Каждая жертва приносила от восьми до десяти фунтов; на канале им вдвоем пришлось бы за эти деньги вкалывать около полугода. Если полицейские подсчеты точны, то последнее убийство, на котором они и «прокололись», было шестнадцатым.
Казнь Уильяма Берка
Попались они, впрочем, недостаточно убедительно: английский суд был достаточно жесток, но косвенных доказательств не любил, а взять парочку ирландцев и их подруг (как минимум знавших о происходящем) «на кармане» не удалось – они успели переправить тело последней жертвы Ноксу, и прямых улик против них не было. Тогда лорд-адвокат (королевский советник по правовым вопросам в Шотландии, что-то вроде главного прокурора этой части Соединенного Королевства) пошел проторенным путем: одному из соучастников был гарантирован иммунитет от судебного преследования в обмен на подробные показания. Его выбор пал на Хэра. Тот не подкачал и сдал друга-подельника со всеми потрохами.
Один за всех
Процесс начался
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
