как называла его за глаза. Правда поняла это уже после того, как сказала. Потом извинюсь, если что. — Это правда, что за последнее время на вас трижды покушались?
— Три раза вместе с тем, когда мы познакомились?
— Нет. Вместе с тем — четыре.
— Интересно, — шеф внимательно и задумчиво изучал печеньку, выданную мне в столовой, как будто на ней что-то написано. Тоже перевела взгляд на блюдце — нет там надписей, это точно!
Потом он посмотрел на меня. Глаза у него потемнели почти до черного, и на уровне царапающих кожу ощущений я почувствовала какую-то волну. Волну чего-то холодного и пробирающего до костей. Как будто оказалось посреди поля в мокрой одежде и на пронизывающем ветру. Вцепившись с чашку с горячим чаем, ждала ответа.
— Правда. Только я знаю о трех. Расскажите.
— Сначала, я бы хотела сказать Вам спасибо. Вы спасли мне жизнь, потому что этот кусок стекла летел мне в горло. Я это видела и понимала, что жить мне осталось недолго как никогда ясно.
Рука дёрнулась, и я бессознательно провела по небольшому шрамику на щеке. Я не оборотень, но Василий Васильевич сказал, что за неделю заживет. Особенно, если на ночь буду мазать той штукой что он мне дал. И следа не останется.
— Я была немного не в себе и, наверное, нарушила определенные правила этикета, когда дотронулась до вас, но тогда я просто хотела вас поддержать. Извините, если это вас задело.
— Не задело. Я понимал, что ты в шоковом состоянии. И вела ты себя вполне адекватно. У меня бывалые оперативники в обморок падали.
— Спасибо. Так вот, коснувшись вас, я впервые увидела эпизоды, которые ко мне не имеют никакого отношения. Я потом долго думала об этом. Точно не имеют. Но не могу исключать, что это просто мое богатое воображение, не имеющее никакого отношения к реальности.
Я вновь посмотрела в потемневшие глаза. Тяжелая аура все еще висела в воздухе, но уже не пугала. Краем сознания я ее фиксировала, но принизывающего льда не было.
— Первое покушение: на вас недалеко от управления, я узнала улицу, бросился мужчина с ножом. Одет он был странно, да и улыбка у него была за гранью нормального. Он выглядел как сумасшедший. Было?
— Было. После этого мы зафиксировали появление нового наркотического вещества с магической составляющей. И накрыли целую сеть подпольных курилен.
— Второе покушение. Я не знаю, где это было. Я просто видела вас раздетым по пояс, — блииин, но краснеть то я тут точно не планировала! — в каком-то медицинском кабинете. Темноволосый мужчина в белом халате обрабатывал Вам рану на правом плече и сказал: «Я не для того шел в медицинский, чтобы штопать тебя после каждого ранения. Что я матери скажу?»
— Даже так… — шеф постучал пальцами по столу, как будто наигрывая какую-то мелодию на клавишах, — Вы видите ситуацию с диалогами и действующими лицами?
— Да. Сначала приходит сигнал о важности видения. Если моей жизни опасность угрожает именно сейчас или в ближайшее время, я застываю на месте, — я поморщилась. — Иногда с этим потом возникают проблемы. Потом я обычно могу сесть и спокойно, не спеша просмотреть весь жизненный отрывок.
— Вы сказали, что видели три покушения. Пока вы описываете все очень реалистично. Но третьего нападения или даже его возможности я не припомню.
— Третье покушение: вы на приеме. Большой светлый зал. К вам подошёл блондин в возрасте, и вы вдвоем взяли по бокалу у подошедшего к вам слуги. Вы разговаривали о каком-то виконте, прибывшем с иностранным посольством. Из своего бокала вы не отпили ни глотка. Так и продолжали держать его в руках. К вам подошёл слуга, вас вызвали к императору, вы поставили бокал и ушли.
— Думаете в бокале был яд?
— Я не думаю, я знаю. Ну или не совсем я, но знаю. До того, как подойти к вам, слуга растворил в одном из бокалов что-то, принесенное с собой. И шел он целенаправленно к вам, избегая других гостей и повернув бокалы так, чтобы вы взяли именно этот, ближайший к вам.
— Вы сможете описать слугу? Внешность?
— Смогу.
— Что-нибудь отличало это видение от ваших более ранних?
— Да, обычно я вижу ситуацию стоя чуть позади или за спиной того, чье это воспоминание. Последнее воспоминание я видела с необычного ракурса. Как будто немного сверху. Без привязки к конкретному человеку. Я испугалась.
— Испугались?
Что ж у него за дурацкая привычка переспрашивать последнее слово??
— Да, испугалась. Я всегда боялась лишний раз касаться людей, по причинам, которые озвучила ранее. Только если есть какие-то подозрения. А теперь…
— А теперь?
— Я теперь я боюсь, что вовремя не коснусь и не смогу предупредить. Четвертое покушение — при нашей встрече, пятое — вчера.
— Вы думаете покушались на меня?
— Не знаю. Может взрывное устройство сработало на другие факторы, а то, что вы вошли в комнату в этот момент — случайность. После четырех предыдущих случаев. Если бы я вчера коснулась Миланы или вас, возможно я бы увидела взрыв, и никто бы не пострадал…
— Никто итак не пострадал. Все живы, а это — главное. Вы можете письменно мне описать все свои видения? Вспомнить диалоги? Возможно там было что-то, что заинтересует меня.
— Могу.
— Тогда я освобождаю вас от работы, пока вы все не напишите. Можно воспользоваться моим столом и кабинетом, чтобы вас не отвлекали. Мне нужно сейчас вас покинуть.
— Хорошо, Ярослав Александрович. Я буду у себя на месте.
Проводив шефа взглядом, стала собирать все обратно на поднос. Видения — видениями, а посуду после чаепития мыть надо.
Никогда не думала, что дотошно фиксировать все подробности и детали — так сложно! Вдруг я упущу что-то на мой взгляд не важное, а для шефа — это будет ключ к отгадке.
Особенно сложно оказалось в подробностях описать то видение, которое у меня было, когда я встретила шефа. Решила, что кровавые подробности описывать не буду, а вот помещение, напавших людей, вид за окном — все как заказывали.
Шеф вернулся через три часа. Передав ему заполненные аккуратным почерком пять листов, я развернулась к выходу из кабинета, когда услышала:
— Интересно, а дар у вас переходит со стороны отца или матери? Графа Чернышева или графини Бельской?
Те секунды пока я поворачивалась к нему лицом, мой мозг просчитывал варианты развития событий. Но утыкался в паническую атаку со стороны всего остального организма и в итоге застыл, как мороженное в морозилке.
— Вы знаете?
— Я — знаю. Больше практически никто. Вы
