– Ну что, Викентий Павлович, вахты на стоянке мы распределили, и сдается мне, что два старых морских волка вполне заслужили малую толику отдыха?
– Ваша правда, Всеслав Романович, еще как заслужили, – азартно потер ладони Политковский. – Фрахт исполнили, судно в родной порт привели без потерь. На вахте младшие штурмана остались. Силантьев в город подался, у него, как выяснилось, амуры завелись. Надо бы поскорее новый фрахт брать да в море уходить, не то, ежели с походом затянем, к следующему рейсу нового старшего штурмана искать придется. Петр Семенович с Никитой Степановичем в поход по местным бильярдным отправились. Механик наш по книжкам какой-то особый новый финт изучил и теперь жаждет врачу показать, где мать Кузьмы ночевать изволила. К ночи на «Одиссей» вернутся, обещались даже не шибко подшофе быть. Команда, за исключением суточных вахт, на два дня на берег отпущена, как вернутся – нынешние вахтенные гулеванить пойдут. Так что и здесь все в порядке. Осталось только нам с вами занятие по душе найти.
– Вы не женаты, да и я узами Гименея не связан. А посему, отчего бы нам, двум старым холостякам, не податься в ресторацию, благо состояние кошелька сие вполне позволяет? – азартным от предвкушения голосом предложил Арсенин. – А ночевать в гостинице останемся. Не портить же нам реноме появлением на судне в не вполне трезвом виде с компанией граций в придачу? Только вот какому из дворцов Бахуса предпочтение отдадим? В прошлое наше пребывание в Одессе я все больше в недорогих заведениях обедал, без излишеств, так сказать.
– Абсолютно с вами согласен, Всеслав Романович, – улыбнулся Политковский. – И по поводу ресторации, и тем паче граций. А насчет того, где удачное рейса окончание лучше спрыснуть… предлагаю в гостиницу «Лондонская» махнуть. И кухня там шикарная, и гостиница под боком.
– Оно бы неплохо, – задумчиво протянул Арсенин, – да только в «Лондонской» наш добрый друг херре Халле проживать изволит. Мы, конечно, вазы с роялями крушить не намерены и личностью в салате отродясь не почивали, но, как по мне, лучше бы нам в каком другом месте отдохнуть.
– Тогда можно в Новую Биржу отправиться, – предложил старпом. – Там клуб-ресторан открылся, говорят, вполне приличное место. А напротив, в пятнадцатом доме, и гостиница есть, «Бристоль» называется. Правда, в ней ночевать удовольствие не из дешевых. Ну да одну ночь оплатив, не разоримся, поди.
Следующее утро началось с негромкого, но настойчивого стука в дверь. Коридорный, настроенный на хорошие чаевые от щедрого клиента, четко отрабатывал вечерний наказ капитана поднять его не позднее девяти часов утра.
Морщась от головной боли (несмотря на все старания не переусердствовать в потреблении горячительных напитков за ужином, легкое похмелье все же присутствовало), Всеслав немедля и очень споро оделся. Услышав легкое посапывание, доносящееся с другого края кровати, безжалостно растолкал безмятежно спящую гетеру. Оставив женщине в полной мере отработанную плату, вышел из номера и спустился в холл гостиницы. Чуть позже к нему присоединился Политковский с несколько помятым от недосыпа, но крайне довольным лицом.
После легкого завтрака в гостиной ресторации моряки вновь вернулись в холл и, испросив у портье телефонный аппарат, известили херре Гедссона как о своем возвращении в Одессу, так и о желании встретиться вновь. Намерения капитана и его контрагента совпадали, и потому рандеву назначили через час в кафе Либмана возле Соборной площади.
– Рат приветствовать вас, госпотин Арсенин! – Гедссон, завидев вошедших в кафе моряков, поднялся из-за стола. – Я вишу вы секотня не отин?
– А уж я-то как рад, господин Гедссон! – Капитан протянул руку представителю торговой компании. – Разрешите представить вам моего спутника – Викентий Павлович Политковский, очень хороший человек, а по совместительству мой старший помощник и суперкарго.
– Рат составить снакомство! – Вежливо поклонившись новому знакомому, Гедссон вновь посмотрел на Арсенина: – Сутя по тому, что на встрече присутствует суперкарго, вы решили протолшить наше всаимное сотрутничество? Не стану скрывать, руковотство нашей компании, получив отчеты контрагентов в Мосамбике, нахотит вашу кантитатуру наилучшей. Вы очень правильно стелали, телеграфировав ис Алексантрии о тате своего прихота в Отессу, если вы тействительно не против тальше с нами работать, имеется потхотящий для вас фрахт.
– Как и при первой нашей встрече, милейший херре Гедссон, прежде чем дать ответ, мне хотелось бы узнать, какую работу вы хотите мне предложить, – вежливо улыбнулся Арсенин. – За столь недолгое время нашей разлуки мои привычки совершенно не изменились. Что поделать, я – консерватор.
– Сначит, ваша привычка топросовестно выполнять всятые на себя обясательства тоше не исменилась, что не мошет не ратовать. – Гедссон собирался сделать глоток из своей чашки, но после слов Арсенина отставил ее в сторону. – Грус практически итентичен тому, что вы весли в прошлый рас.
– То есть вы вновь предлагаете мне перевезти очередной груз винтовок и локомотивов в Мозамбик? – хитро прищурился Арсенин.
– Nej![17]Не совсем. – Помня о том, сколько времени заняли переговоры в прошлый раз, Гедссон откинулся на спинку стула, принимая более удобное положение. – Орушия больше не бутет, характер груса насквось мирный. Необхотимо тоставить тва локомотива, грус рельс и тинамита в Турбан са тевять нетель.
– Это динамит-то мирный груз? – удивленно вскинул брови Политковский. – Странное, однако, у вас понятие о мирных грузах.
– Сутарь! Вы просто не снакомы со строительством шелесных торог. – Швед развел руками в стороны. – Это совершенно мирный грус. Согласен – он опасен, поэтому компания увеличила срок тоставки то места насначения и сумму оплаты фрахта.
– Вот об этих моментах я бы хотел узнать более подробно, – начиная торг, произнес Арсенин. – Как говорят североамериканцы: время – деньги, вот и поведайте нам об этих двух составляющих нашего договора…
– Вот что я скажу, Всеслав Романович, – выйдя из кафе по окончании переговоров, прикурил папиросу Политковский. – Не знаю, как вы, а я нынче же курить бросаю и вам советую. Ведь на пороховой бочке до Африки пойдем!
Старпом стряхнул пепел и намеревался затянуться еще раз, как вдруг, сообразив, что его эмоциональная речь идет вразрез с его же поведением, выбросил папиросу в ближайшую урну.
– Да ладно вам, Викентий Павлович, панику раньше времени разводить. – Арсенин парировал гневную эскападу помощника добродушной улыбкой. – Сколь там того динамита? Едва ли четвертая часть фрахта. Оно, конечно, ежели взорвемся, как раз до апостола Петра долететь хватит, ну да мы поопасемся. А сейчас пора в порт возвращаться: хочешь – не хочешь, а дней через восемь, максимум – девять, в поход выходить… Викентий Палыч, а вы жениться не думали?
– Имеется достойнейшая девушка из Львова… – мечтательно вздохнул Политковский. – Одна беда – давненько я туда не наведывался, а морскому пароходу фрахт в те места организовать и вовсе затруднительно будет…
