Книга Подающая надежды - Кира Фомина

— Йук тхот хаи пхом на кхрап, Пи’Фуенг, — без возражений или каких-либо раздумий сухо проговорил Маиботхад, только услышав слова «этой ненормальной», эхом разнёсшееся по всем стенкам мозга.

— Простите, вы не могли бы перевести? — Прошептала на ухо преподавательнице Ника, не имея ни единого представления о сути сказанных ужасным наглецом слов.

— Он с большим уважением сказал «простите меня», — подсказала та, чуть наклонившись к девочке из-за невеликой, но всё же разницы в росте.

«Какой, однако, послушный мальчик!» — Усмехнулась про себя темничка и, лисьим взглядом оглядывая порядком уставшего парня, медленно подошла к нему.

— Ну, хорошо, коли он такой покорный — я сниму заклятие.

— Не трогай его, чужачка! Говори, что делать, я сама избавлю его от этой гадости! Или пусть госпожа Фуенг это сделает, но точно не ты! — Свирепо провизжала Бун, пребывая в тот момент, казалось, на самой последней стадии ярости.

— Если хочешь в лучшем случае обжечься, а в худшем прожечь себе все органы и на этом месте же окочуриться, то хорошо, пожалуйста, действуй, — безразлично изрекла Дома, отошла на шаг назад и ладонью указала на отчего-то забегавшегося глазами по парте страдальца. — Но госпожу учительницу не трогай. Она этого точно не заслужила.

«Что это он, за подружку свою переживает, что аж не постеснялся нервность показать?.. — Подумав с секунду, она опровергла собственное предположение: — Хотя он не должен был слышать наши с ней споры… или он настолько силён, что что-то, да всё-таки может слышать? Занятная он птица, конечно… Аж холодок по спине от него!»

— Ладно, чужачка, работай. — Оскорблёно буркнула Высокочтимая красавица и, пренебрежительно поведя плечами, вновь села, откинувшись на спинку стула, но подозрительно-презрительного взгляда с россиянки сводить не была намерена.

«Хах, чёрт, словно одолжение мне сделала! — Поразившись наглости одноклассницы, усмехнулась Галицкая, и в удивлении выгнула бровь. — Будто это, ежа мне в пятку, в моих интересах — помогать ему избавиться от туманности!»

Готовясь к снятию чар, она, сосредоточившись на скором нелёгком процессе, мысленно спросила Прасета, приложив два пальца уже не к горлу, а ко лбу, чуть выше правой брови, чтобы слышать её мог только он:

«Мне говорить им, чтобы закрыли уши или ты стерпишь?»

Доминика окутала темника быстрым изучающим взглядом, прошлась глазами по напряжённым мышцам, подрагивающим щекам и проявившимся на кистях рук венам, отчего подумала:

«Этот индюшачий тип очень мастерски делает непричастный вид… Даже не верится, что он сейчас мучается как минимум от прожигающего слух шума! Контролирует ситуацию и свои ощущения, значит, совсем не слаб и не неумел, как заверял Тхирасак. Плюс одна несостыковка с легендой этой школы!»

«Стерплю, — явно понимая, на что подписывался, твёрдо произнёс Сет, вновь остановив взор впереди себя. — Действуй спокойно»

Магичка кивнула своим мыслям и, аккуратно, чтобы не напугать, положила свою прохладную ладонь на отбивающие неровный ритм пальцы парня, безмолвно давая понять, что лишний шум будет не к месту и вместе с тем отвлекая парня, чтобы начальный момент — один из самых болезненных при очистке организма от инородной Магии — прошёл для него более незаметно. Медленно выпрямившись, она постаралась с максимальной внезапностью впиться пальцами в плечо тайца и остановила свой взгляд прямо на нём, чтобы следить за каждой сменой эмоций на чужом лице. Нике важно было видеть, что он не потерял сознание или, того хуже, перестал дышать, а потому её твёрдый взор не прекращая изучал очерченное, изредка подрагивающее от боли худощавое лицо, лишённое каких-либо эмоций и часто сползал вниз, к рвано вздымающейся и опускающейся груди.

«Держишься?»

«Да. Продолжай, не бойся», — голос мага стал натужным, лицо покраснело, дыхание стало тяжелее, но он продолжал сдерживать крики, что всё больше пугало девушку — что он за монстр?

Класс, — хотя, казалось, что весь мир — замер, мгновенно замолк в жутком интересе, желании на живом примере увидеть действенность и необычность Магии, которой обучается, ведь мало кто из них хоть раз в жизни практиковал свои могущества, не говоря уже о том, чего они вообще не проходили. Это играло Доме на руку, и не только из-за возможности показать новым одноклассникам, как интересна жизнь магического существа на своеобразной практике, но ещё и потому что она могла полностью посвятить себя поставленной задаче, не отвлекаясь на болтовню или перешёптывания.

Темничка отчётливо видела, как усиленно Прасет скрывал чувства за маской равнодушия и как краснели его глаза, что даже слегка посочувствовала ему, представляя его ощущения в этот момент, всю эту режущую, рвущую боль и то, как раскалывается от воя голосов умерших голова, но продолжала упорно работать, поглощая тёмную Магию обратно в себя через место «введения». Одновременно с этим она, со всем профессионализмом относясь к делу, не прекращала связываться со своей «жертвой», всё также приставляя пальцы свободной руки ко лбу, постоянно давая тому указания:

«Наклони голову, продержи её так до десятого счёта, потом до той же цифры вправо, влево и вперёд. Тумана много в мозгу скопилось, поэтому при этом мысленно выталкивай его оттуда»

Сет беспрекословно выполнял все приказы новенькой, не переживая за себя из-за понимания, что она действительно опытная и знает своё дело, почему молчаливо продолжал сжимать кулаки от угнетающей сознание боли, а Фуенг, видя столь слаженную работу и отточенное мастерство обоих, одобрительно улыбалась, приложив к груди сложенные вместе ладони. Она с трепетом следила за каждый действием, каждым движением «партнёров» и беспрестанно радовалась переводу этой девушки в их школу. Сын директора же чувства учительницы не разделял, мысленно злясь на переведённую ученицу, что в первый же день так жестоко на нём отыгралась, как он думал, за поступок своего отца.

Вскоре парень устало закрыл глаза, с дрожью выдохнул, думалось, весь воздух из лёгких, положил жилистую ладонь на согревшуюся от напряжения руку магички и грубо скинул её со своего плеча. Он заметно расслабился с окончанием очищения, хотя искусно делал вид, что не ощутил за всё это время и малой толики боли, что не могло пройти мимо Галицкой. Маиботхад начал забавлять чужестранку своим чересчур пафосным и беспристрастным ко всему поведением, ведь она прекрасно знала, какой силы боль тот пережил буквально минуту назад, но молчала, лишь снисходительно ухмыльнувшись манере темника держаться, после чего вернулась к своему месту у доски.

— Пи’, мне нужно ещё как-то демонстрировать свои умения