Книга За степным фронтиром. История российско-китайской границы - Сёрен Урбански

скудные письменные свидетельства почти никогда не подшивались в архивные дела. Зоригт Баатар Энхбилэгтийн Тохтого[282] – один из выступивших против ханьского руководства – был допрошен летом 1910 года забайкальским губернатором. Он говорил на китайском и монгольском языках, но был неграмотен. Переводчик Тохтого на русский язык, однако, описал удивительную историю его жизни.

Ил. 10. Зоригт Баатар Энхбилэгтийн Тохтого (1863–1922), представитель монгольской знати и рьяный противник китайской колонизации (Британская библиотека; EAP264/1/8)

Тохтого родился в 1862 году наследником князя (тайджи) южного крыла знамени Горлос, далеко от Хулун-Буира и границы с Россией. Это знамя входило в аймак Джирим (сегодня городской округ Тунляо) в провинции Цзилинь, через которую прошла только построенная КВЖД. Ханьская иммиграция на земли этого знамени началась еще до ее официального объявления и начала налогообложения хошунов в 1902 году[283]. Тохтого был потрясен китайской колонизацией аймака Джирим, повсеместным недобросовестным поведением китайцев в отношении монголов, отсутствием защиты от случайных грабежей и инициативой монгольской знати по решению всех этих проблем.

Тохтого начал открытое сопротивление, когда в 1900 году хань-китайские войска продвинулись на север Джирима. Под прикрытием Боксерского восстания ханьские захватчики начали присвоение земель, конфискацию монгольского скота и похищение женщин и девочек. В ответ на это Тохтого поднял оружие. Заручившись поддержкой группы из десяти старейшин, чьи семьи пострадали от вторжения и резни, он встретил захватчиков в бою, после которого ни один из агрессоров не вернулся домой живым.

Карьера мятежника Тохтого в последующее десятилетие воспринимается почти как сказка о степном герое. Возглавляя группы, численность которых никогда не превышала десяти-шестидесяти вооруженных человек, он сопротивлялся наступлению империи. Он боролся с китайскими солдатами и фермерами, захватывал китайских колониальных чиновников и разрушал их учреждения. Для выживания ополченцы грабили китайских торговцев и раздавали часть награбленного бедным. В 1907 году с княжеского позволения Тохтого убил пятерых японских землемеров. Они проводили земельные работы на территории его родного южного знамени Горлос для подготовки его колонизации китайским правительством. После этого японское правительство также присоединилось к китайским властям, преследующим монгольского мятежника. Пытаясь избежать поимки, он ушел в подполье. Трое его сыновей и несколько партизан присоединились к нему. Убийство японских чиновников прославило Тохтого, и он получил широкую поддержку среди коренного населения. Иногда, как будто знаменные земли все еще не были заняты, он внезапно появлялся в разных местах на Халхин-Голе, в Хулун-Буире и в долине реки Нэньцзян к востоку от хребта Большого Хингана. Китайцы искренне опасались повстанцев. Утверждалось, что в период между 1907 и 1910 годами ополченцы убили и ранили более чем тысячу двести человек, большинство из которых были китайскими солдатами[284].

Естественно, российское правительство следило за происходящим за границей, военный министр и другие ключевые политические лидеры осознавали потенциальную роль Тохтого в борьбе за власть между империями. Весной 1909 года глава Заамурской пограничной стражи – значимого проявления российского военного присутствия вдоль Маньчжурской железной дороги с 1897 года – предположил, что Тохтого может быть полезен для шпионажа в пользу России, кочевых партизанских организаций и политической деятельности в Хулун-Буире против китайского правительства: «Эта популярность Тохтого среди монгол и соседних с ними солон… определяет его важное политическое значение и политический смысл для нас иметь его в своем распоряжении. В случае каких-либо осложнений на Дальнем Востоке значение Тохтого может иметь особую для нас ценность и явиться средством активно использовать… посредничество Тохтого может помочь нам расширить свое влияние в пределах местности, расположенной к северу и югу от линии дороги от ст. Маньчжурия до ст. Чжаланьтунь»[285]. Уже в 1908 году российские власти в Харбине – административном центре русской Маньчжурии – предложили предоставить Тохтого и его сторонникам убежище в Забайкалье. После продолжительных обсуждений между Военным министерством и Министерством иностранных дел и продолжавшихся почти два года секретных переговоров с Тохтого партизаны согласились на то, что Россия предоставит им убежище, но только в том случае, если они пересекут границу без какой-либо открытой помощи. Весной 1910 года российские чиновники тщательно подготовили побег. Посредник получил четкие инструкции и документы от Российского генерального консула в Харбине – российские чиновники знали, что Китай попытается помешать побегу. Они определили подходящее место на Халхин-Голе, где группа могла бы перейти границу незамеченной. Российский пограничный комиссар в Кяхте попытался ввести в заблуждение китайских преследователей Тохтого, распространив среди местных монголов слухи о том, что Тохтого скрывался в отдаленном районе Монголии вдали от российской границы[286].

Несмотря на все эти усилия, заговор провалился. В апреле 1910 года в ночь перед запланированным пересечением границы примерно восемьдесят китайских солдат из батальона Урги атаковали Тохтого и его товарищей в Сэцэнханском районе Халхи. Бойцы Тохтого убили тридцать одного китайца в бою, а шестерых взяли в плен и казнили после допроса. Согласно его собственному, возможно, немного приукрашенному описанию, в бою Тохтого потерял только двоих товарищей, одним из них был его собственный сын. В конце концов Тохтого вышел на российскую территорию с сорока семью мужчинами, оружием, пригнав более двухсот лошадей. Однако секретный план сокрытия монгольского мятежника провалился[287].

Последовала жесткая переписка между китайскими и российскими дипломатами, а также местными властями. Китайский императорский наместник в Хулун-Буире требовал от России задержания и депортации монгольского повстанца. Однако российский военный губернатор Забайкалья отказался вести с ним дипломатические переговоры. Вместо этого он подтвердил позицию российского Министерства иностранных дел, которая определяла Тохтого не как обычного беглого преступника (которого требовалось бы экстрадировать), а как политического беженца[288]. В начале июня 1910 года появились слухи о том, что, преследуя Тохтого, примерно тысяча китайских солдат пересекла озеро Дайланор и достигла Халхин-Гола. Кроме того, говорили, что было мобилизовано примерно восемьсот знаменных Сэцэнханского аймака, на случай возвращения Тохтого они были поддержаны сотней китайских солдат из Урги[289]. Также говорили, что китайцы отправили в Забайкалье агентов для его нейтрализации на российской территории. Российский пограничный комиссар в Кяхте утверждал, что знает о местонахождении как минимум двух китайских агентов, разыскивавших Тохтого. Он описал этих «туристов» военному губернатору Забайкалья как людей, которые «перекостюмированы в сильно поношенную монгольскую одежду – обычный китайский прием для разведки, маскироваться нищим, симулировать идиота»[290].

В России Тохтого и его люди были, наконец, в относительной безопасности. За борьбой последовала повседневная жизнь. Один из соратников Тохтого сказал журналисту, писавшему для читинской газеты «Забайкальская новь» в 1910 году:

Мы несколько лет нападали на китайцев из мести за то, что ранее они ограбили нас и отняли у нас жен и детей. Монгол-ламаитов мы не трогали. Китайские власти неоднократно пытались задержать нас и несколько раз окружали даже, но мы выходили всегда невредимыми, нанося им урон… Мы все привыкли к суровой жизни. В настоящее время предводитель наш Тохтого… нам – сподвижникам своим ежедневно произносит образумительные речи и предлагает вести себя скромно, с населением обходиться дружно и никого не обижать, и не оскорблять – одним словом заставляет забыть прежнюю боевую жизнь. Мы одобряем его учение и всецело к нему присоединяемся[291].

Таким образом, даже до провозглашения независимости Халхой и Хулун-Буиром российская пресса воспевала благородного мятежника.

Несмотря на ценность Тохтого и его соратников для российского правительства, медлительность российской бюрократии задержала предоставление им помощи. Больше года люди проживали в юртах в Западном Забайкалье вдали от Хулун-Буира. Экономические обстоятельства вынудили их распродать четверть своих лошадей, что подрывало авторитет Тохтого в глазах его последователей. Только в июле 1911 года Тохтого и его сторонники были приняты в российское подданство и получили пособие 13 500 рублей. Дальше им было выделено около 1635 гектаров земли в Агинской степи примерно в ста пятидесяти километрах на северо-запад от Аргуни и в девятистах километрах от Джирима – родного аймака Тохтого. Там они впоследствии ассимилировались с коренными бурятскими казаками[292]. В Агинской степи усмиренный бунтарь снова превратился в обычного пастуха – бойца в режиме ожидания.

Поначалу российские власти поддерживали борца