я и укрыта по грудь, видно, что на мне свежая, шелковая ночнушка без рукавов. Ну и медальон Лилии. Странно, но я думала, Кайлайн заберет его.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли демон и его камердинер. Не обращая внимание на меня, черт показывал слуге какую-то круглую железку и объяснял:
— Эта вещь новейшая разработка! Теперь можно не волноваться о поддельных документах, — он сунул большой кругляшек Ангусту и постучал по железяке пальцем. — Он определяет подлинность королевской печать. Нам передали коробку таких, так что раздай охране, пусть проверяют. Только контрабандистов ко дню Серебряной стрелы не хватало.
— Как пожелаешь, — поклонился мужчина. — А с поставками как быть?
— Пусть увольнением пригрозят, — отмахнулся он. — Праздник не повод для безделья. К тому же он месяц длится! Венгельм на кол меня посадит, если все продолжится в том же духе.
— Кстати, — брюнет щелкнул пальцами. — Что в послании короля?
— Просьба, — усмехнулся он, вытащив из камзола бумажку. — Он сам писал!
— С чего ты взял? — Усмехнулся Ангуст.
— «Если ты, поганец, не приведешь свою пассию с собой в мой дворец, я сам тебе ее найду», — прочел черт и выразительно посмотрел на друга.
— Он шутить не любит, — с трудом сдерживая смех, пробормотал Ангуст. — Далия или Саон?
— Не та, не другая, — скривился черт и посмотрел на меня. — Как твое самочувствие, рыжик?
— Катя, — хрипло поправила я. — Хорошо.
— Это радует, — черт подошел к кровати и откинул одеяло, оголяя мои ступни, продолжая говорить с Ангустом: — Он собирает совет и желает видеть меня, как градоправителя и главного поставщика природных ресурсов. Ясное дело, что будет прием, после заседания. И нужно явится с парой.
Черт сел на кровать, взяв мою ногу, и осмотрел подошву. Это выглядело очень странно…
— К чему этот фарс? — Небрежно бросил маг.
— Тебе ли не знать, — хмыкнул черт, больно надавив на щиколотку. — Похоже, это ушиб, — констатировал он и отпустил. — Дорогая ведьма, позвольте узнать, а где вы умудрились ушибить лодыжку, порезать ступни и ладони? Ах, я еще забыл про ссадины на всем теле. Мадам Солмонс отчитывала меня как дитя за грубое отношение с девушками.
— Гуляла, — обиженно произнесла я. — А вы, дорогой черт, не поясните, какого демона мадам Солмонс меня усыпила?
— Видно тебе все еще худо, — нахмурился Ангуст. — Поменяла «черта» и «демона» местами.
— О, нет, — я улыбнулась. — Все правильно.
Демон тоже улыбнулся, опустив голову на бок.
— Моя хорошая, — пропел он. — Настоящая ведьма! И это не комплемент.
— Мой хороший демон, — в той же манере отозвалась я. — В твой адрес каждый комплимент звучит как ругательство.
— Моя любимая, — еще шире улыбнулся черт и ка-а-к хлопнет по больной ноге, что искры из глаз посыпались, — не зли меня.
— Как скажешь, любимый, — пропищала, потянувшись к ноге.
— Смотрю, ты все же определился с парой, — подал голос Ангуст. — Я принесу платье. Не за любите друг друга до смерти.
И ушел. Бодро так убежал. А вот я не совсем поняла про какую пару он говорил и причем здесь я, пока не вспомнила их разговор про короля.
— Я некуда с тобой не пойду, — заявила, забрав ногу. — Ни в какой замок, никакой парой!
— О, нет, ты не пойдешь — похромаешь, — вновь улыбнулся демон, отойдя в другую часть комнаты, где стояли кресла. — Ушиб пройдет не скоро, а в замке через два дня быть.
— Нет! — Я откинула одеяло и поднялась. С трудом и невыносимой болью во всем теле, но поднялась. — Я не твоя пассия.
На мне оказалась шелковая ночнушка по колено с еле приметным узорами, как серебряные паутинки. Демон как-то тоскливо, без мужского интереса, осмотрел меня и сел в глубокое кресло, где на столике его ждало вино.
— А вот и я, — в комнату вошел камердинер, неся на вешалке темное платье. — Твоя одежда, Катя. Ты извини, это ночнушка Лилии. Кроме ее одежды, другой нет. Ты же знаешь, в чем ходят горничные?
— Да, спасибо, — более-менее дружелюбно произнесла я и приняла платье.
Меня всю передернуло, стоило осмотреть наряд во всей красе. Перед глазами встал двор замка, заполненный трупами вот в таких черных платьях. Точь-в-точь. От этого стало страшно и тревожно еще больше. Лишь ноющая нога держала меня якорем в этой реальности и не давала упасть в объятья сна второй раз за день.
Моя реакция не осталась не замеченной. Брюнет непонимающе переводил взгляд с меня на платье, как и подошедший черт.
— Что-то не так? — Наконец спросил слуга. — Ты так побледнела.
— Все хорошо, — я выдавила улыбку, прижав к груди платье. — Меня смущают два рослых мужчины, пока я в таком одеянии.
— О! Понимаю, — смущенно улыбнулся маг и отшатнулся.
А вот черт продолжил стоять, прожигая меня прищуром голубых глаз. Но и я не из робкого десятка. Повесилась платье на руку и улыбнулась ему.
— Спасибо за заботу. А теперь, я бы не прочь переодеться и позавтракать. Позволите воспользоваться вашей ванной?
— Там, — мне указали на неприметную дверь, сливающуюся со стеной. — И по скорей. Нас ждет кладбище.
— Зачем⁈ — Испугалась я, но тут же вспомнила… все. — Ах, да. Конечно.
Скользнув мимо демона, я вошла в ванную комнату. Очень большую и красивую, нежно бирюзового оттенка. Упустить такую возможность я не могла, поэтому сбросила с себя белое одеяние, включила теплую воду и залезла в ванную. Добавила какие-то соли с полки, жидкости, и ароматизированные масла. Намылилась, голову промыла и немного понежилась в ароматной воде. Теперь и я буду пахнуть травами и цветами, как и сам хозяин ванной.
— Ты уснула там? — В дверь постучал черт.
— Я сейчас! — Бросила, но не шелохнулась. Мне было слишком хорошо. Но ничего не длится вечно.
Замотавшись просто в гигантское полотенце, я подошла к зеркалу и сунула руки в волосы.
— Сушись-сушись, вода испарись, — на ходу придумала я. Сработало — волосы высохли прямо на глазах, испуская легкий пар.
Вытерев с тела воду, я надела новое платье, расчесала волосы и заплела косу. К платью еще шли передник с чепчиком, но я так и не решилась одеть их. На кладбище все же отправляемся. Знать бы еще, где оно.
Готовая и собранная, я вышла в комнату. Ангуст куда-то запропастился, видно, по работе ушел, а вот Кайлайн сидел в кресле с золотым листком и хмурился. Я помнила бумагу — это послание короля. Совсем недавно Кайлайн прочел ее содержимое камердинеру и смеялся. До сих пор не верилось, что король мог написать нечто подобное.
— А, вернулась, — мужчина опустил листок, но хмурится, не перестал. — Подойди-ка ближе.
Я и подошла. Хотя скорее прехромала.
