желваки, но принципами он не поступился, еще дольше выдержал паузу, прежде чем сказал «Десять». После тринадцатого подтягивания парень уже вслух спрашивал судью: «Ну, долго?» Подтянулся он, по-моему, 17 (!) раз.
– Могу предъявить положение… – оправдывался судья вслед гордо уходившему парню.
– У нас же не олимпийские игры и даже не первенство области, – бросил тот на прощание.
И мне подумалось, что такая молодежь, осознающая свои силы и требующая к себе соответственного уважения, придя в армию, не будет копать яму от забора до обеда, красить траву перед приездом лампасного генерала или строить «отцу»-командиру дачу в «свободное» время.
А пока будущие защитники отечества резвились с присущей им силой и ловкостью: плавали в бассейне на 50 метров, метали гранату, бегали кросс и стометровку, стреляли, «рвали» и толкали гири, гнули друг другу руки в армреслинге и… соревновались в строевой подготовке. Хотя я, честно признаться, до сих пор не знаю, что в последнем больше – от спорта или от танцев, когда все вместе синхронно выполняют одни и те же движения. Но ребят подобные теоретические изыски волновали мало, и они бодро маршировали, выкрикивая в такт шагам по-солдатски родное «Не плачь, девчонка!».
А персонал турцентра тем временем сбивался с ног, пытаясь угодить своим гостям. И надо сказать, получалось это хорошо. Ни от ребят, ни от руководителей команд я не услышал ни одной жалобы на размещение или питание. Все, наоборот, радовались, что теперь соревнования проходят в человеческих, цивилизованных условиях. И что ребята, перепачканные после кросса в грязно-снежной слякоти, могут спокойно и быстренько ополоснуться в душе, отдохнуть в двухместных номерах.
Расстарались работники столовой. Сейчас так вряд ли питаются не только деревенские, но и городские. Я специально списал обеденное меню (9 октября) в блокнотик: лосось с зеленым горошком, рассольник по-ленинградски с мясом и майонезом, окорочка куриные жареные с рисом и свежими помидорами, клюквенный напиток, хлеб и вдобавок пол-апельсина. «Волгарь» умеет быть хлебосольным и радушным.
Наш читатель, наверное, удивляется: нашли, дескать, чего расписывать. Эка невидаль – День призывника, каждый год по два раза бывает. Но этот «фестиваль», как оказалось, особенный, проходил под эгидой губернатора. Победителям были вручены призовые кубки главы администрации области.
Есть такая профессия – Родину защищать!
«Северная правда», 11 октября 1997 г.
ХРАМ СПАСА НА КРОВИ
Слух о том, что некие темные дельцы перехватывают доноров при входе на станцию переливания крови и скупают у них еще не сданную кровь, ошеломил и спровоцировал на самые невероятные предположения. Неужели кто-то додумался «делать бизнес» на крови?!
Неужели можно делать деньги на 32-рублевых справках? А станция за 400 (!) «кубиков» крови платит «безвозмездному» донору именно 32 рубля, причем число желающих поделиться с больными внутривенным содержимым из почти 300 тысяч жителей облцентра не превышает 20-30 человек в день. Неужели кто-то по дешевке, пользуясь случаем, скупает справки, чтобы потом, переоформив их на себя, стать почетным донором и получить право на льготы, которыми обладает это звание? Как-то: 30-процентная скидка при оплате за жилье, бесплатный проезд в городском транспорте, бесплатное зубопротезирование не из драгметаллов и прочие приятные мелочи.
И.о. главврача областной станции переливания крови Вера ШВАРЕВА начисто отмела абсурдные предположения.
– Во-первых, – разъяснила она, – справки хоть и дешевка 32-рублевая, но документ строгой отчетности, деньги в кассе по ним можно получить только при наличии паспорта. Так что о переоформлении справок на другие лица не может быть и речи. Во-вторых, учет кровосдач ведется не по бухгалтерским справкам, а по специальным журналам, и только на основе этих записей подсчитывается, сколько раз человек сдал кровь и получил ли он право называться почетным донором.
– В-третьих, – продолжила Вера Васильевна, – базис для слухов об «ужасном кровавом бизнесе» имеется. Но это вполне законное явление. Дело в том, что доноров нет, крови нет, а больные – есть. Лечащий врач предлагает родственникам такого больного или самим сдать кровь, или найти подходящего донора. Некоторые догадливые идут по пути наименьшего сопротивления, отлавливают доноров при входе на станцию и – оплата по договоренности, цена свободная – просят их сдать кровь «для Ивана Ивановича». Отсюда и крики: «Это моя кровь!», «Я плачу за эту кровь!», «Петров сдает для Сидорова!» Персонал станции выступает против перекупки доноров на входе, они, мол, и так бы кровь сдали, и предлагает «догадливым родственникам» поискать доноров в других местах. Но вряд ли кто из доноров устоит перед предложением сдать кровь не за 32 рубля, 17-рублевый талон на обед в столовой на Симановского и два дня отгула на работе, а рублей за 200-300.
Как оказалось, дурацкие слухи Веру Васильевну волнуют куда меньше, чем реальное положение дел на станции.
– Холодильники пустые, – продемонстрировала она, – крови нет. Случись какое ЧП, скажем, авария со многими пострадавшими, станция помочь не сможет. Заявки больниц уже сейчас остаются без удовлетворения.
Станция, в отличие от лечебных учреждений, которые получают деньги от бюджета, медстраха и собственной коммерческой деятельности, сидит на голом бюджета. В июне, по сравнению с маем, финансирование уменьшилось в два раза. Сорваны выезды в Судай, Пыщуг, Межу, Минское. 900 человек не сдали 360 литров крови. А кровь сельчан, которые хоть и безработные, но питаются от коровы и огорода, куда полноценней, чем у горожан, где сдавать ее идут зачастую бомжи и малообеспеченные граждане в надежде получить хотя бы эти 32-рублевые крохи, чтобы накормить голодных детей, и…теряют сознание во время кровосдачи.
– Ищите доноров в городе! – указывают станции «сверху». Ищут. Но руководители фирм лишь смеются в ответ: «Неужели наши работники, получающие по две-три тысячи, пойдут сдавать кровь по восемь рублей за сто граммов?!» Обеспеченные граждане, «новые русские», неплохо получающие чиновники на станцию не ходят, кровь не сдают. Если случается беда с их родственниками, предпочитают найти донора за деньги. За большие деньги. Отсюда и слухи о «коммерческих» донорах.
Больные, не имеющие обеспеченных родственников, умирают в больницах. Вот последние факты. В райцентре переливание крови могло бы спасти парня с лейкозом. Крови нет. Парень умер от кровоизлияния в мозг. Мать бьется в истерике… Звонок из противотуберкулезного диспансера: «Теряем молодого больного, дайте кровь!» Крови нет. Больной «ушел». Во 2-й городской операция на сосудах. Выбрали все остатки крови, но человек умер. Врачи ругаются между собой: «Зачем надо было тратить кровь, если все равно умер».
– Постоянно со страхом ждем, не случилось бы что в перинатальном центре, на родовспоможении, на операционных столах, – признается Вера Шварева. – Помочь нечем. И усугубил обстановку, скажу прямо, «эксперимент» по резкому сокращению финансирования выездов.
