Книга Учебник по химии - Анатолий Ключников

— Чё привезли? — гаркнул кто-то уже внутри крепости.

Наш командир начал что-то объяснять в ответ.

В воротах оказалась уже третья по счёту телега.

Послышался короткий вскрик, потом резкий звон стали.

Схватка началась раньше, чем хотелось бы. Словно ветром сорвало пустые мешки с телег: «совы» хватали оружие, соскакивали с телег и сломя голову мчались в ворота. Скорей, скорей! — нельзя дать врагам опомниться и занять оборону. Я и глазом не успел моргнуть, как остался единственным бойцом за стенами крепости — даже «золотарь», ехавший позади меня, отшвырнул кожаную флягу, схватил меч и кинулся в драку.

Захваченные мужички, правильно оценив ситуацию, брызнули в разные стороны, как зайцы. Я даже выругаться не успел, как все телеги оказались без возниц и седоков. Гоняться за беглецами смысла не имело, — только время зря терять, а их убийство ничем нам уже не помогло бы.

Я начал хватать лошадей под уздцы и злобно, торопливо тянул их прочь с дороги одной рукой (в другой сжимал меч). Напоследок даже по шее хлестал их ладонью, чтобы они не сбавляли ход. Я бегал без щита, а по мне в самом начале успели даже разок стрельнуть со стены.

Осталась последняя телега, стоявшая на мосту. Вправо-влево коняге хода не было — я изо всех сих шарахнул его мечом плашмя по крупу, как будто палкой. Конь взвился на дыбы, перебирая передними ногами, а потом сорвался в бешеный галоп, вломившись в крепость страшным тараном.

Я помчался к телеге с бочкой, вскочил на облучок и тряхнул вожжами:

— ДАВАЙ!

Престарелая кляча-тяжеловоз «дала», сколько могла; кажется, даже её кости гремели не меньше, чем доски мостового настила. Я на миг испугался: мне показалось, что бочку мотает слишком уж сильно, и она сейчас опрокинется вместе со мной и телегой, ломая перила, в опоясывающий замок ров. Эта посудина ростом доходила чуть ли не до шеи взрослого человека — и это только в лежачем положении! Поэтому её желанный «груз» являлся совсем не из лёгких: несомненно, что перила, толщиной в ногу, оказались бы проломлены в одно мгновение, как тростниковые.

Вот и ворота, внутренний двор… Слышу за спиной гулкий удар, лихорадочно оборачиваюсь: это, оказывается, какого-то охранника крепости сбросили с деревянных мостков, проложенных вдоль стены, и он упал спиной на мою бочку, потом скатился наземь. По этим мосткам уже шли наши «совы», сметая оставшихся защитников стен — те оборонялись бестолково, суетливо, неумело, мешая друг другу, и осыпались вниз, как перезревшие яблоки при тряске за ствол.

Трое божегорцев встали плечом к плечу поближе к стене, прикрываясь щитами. Сазан, увидев такое дело, побежал на них, постепенно ускоряясь, и крича на выдохе «А-а-а-а-а-а!», опустошая грудь от воздуха. На него замахнулись, но ударить не успели: плотный, кряжистый Сазан сходу врезался своим щитом в сомкнутые щиты, разбросав защитников, как поставленные стоймя чурбаки. Остановился и быстро ударил лежачего мечом по бедру, как мясник топором, едва не отрубив его ногу напрочь. Сколько помню, он всегда так делал: атаковал до прямого столкновения, и всегда всё заканчивалось одинаково: враг получал тяжёлую рану в ногу, и заканчивал войну.

— Кудрявый! — заорал я. — Где тут кладовые?!

Он, утирая рукавом с разгорячённого лица солёный пот, смешанный с кровью, лишь очумело помотал головой с мутными глазами. Бой уже утихал, и его подмога в схватке стала необязательной, а мне пора уже готовить свою часть…

— Нужно выяснить! Где тут местные прячутся? Пошли их ловить!

Мы вдвоём ворвались внутрь замка, прикрывая друг друга. Кто-то хотел нас ударить в спину из-за угла, но наш тыл всегда прикрывал щит — то мой, то Кудрявого, в порядке очереди, поэтому вражеская сталь лишь глухо бухнула по дереву. Через миг напавший оказался один сразу против двух «сов», и под градом ударов не устоял, быстро получив несколько ран. Мой товарищ, проткнув его мечом насквозь, пришпилил напавшего врага к стене:

— Я вам дико извиняюсь… Моя мама была бы мною недовольна, — прохрипел Кудрявый в лицо пронзённому, — задыхаясь, опёршись одной рукой на рукоять своего меча, а другой — в каменную стенку.

Мы, заглядывая во все комнаты подряд, быстро нашли какую-то молодуху, вытащив её из-под кровати, и поволокли во двор. Баба, сначала утробно вскрикнувшая, внезапно обмякла и лишь таращила на нас свои огромные глазищи.

— Где кладовые? Где пшено хранится? — орал я ей в ухо. — Давай показывай!

Она, не сразу уразумев, что мы хотим от неё совсем не то, на что она рассчитывала, лишь обалдело вертела на нас головой.

— Где пшено, сука?!!! — крикнул я и даже похлопал её по щекам. — Куда пшено выгружали?

Молодуха, всё-таки очнувшись, показала рукой на подвальные отдушины. Ага, понятно. Можно было бы и самим догадаться, но в горячке боя мозги зачастую работают совсем не так, как нужно. Я кинулся в указанном направлении, Кудрявый слегка задержался, галантно отсалютовав окровавленным мечом:

— Пардон, мадам, за наши манеры — мой друг сегодня совсем не в духе…

Да уж, мне никогда не стать таким же красноречивым, как Кудрявый, и таким же солидным, как наш командир. Мне проще сначала по морде врезать, и только потом разговоры разговаривать.

Я подбежал к отдушинам и оглянулся на товарища. Кудрявый поспешал ко мне, а брошенную нами молодуху уже ухватил другой боец, у которого, как я говорил, бывали сдвиги на почве баб:

— Фу ты, да она обделалась, стерва!

Мне было недосуг разбираться, чем там у них всё закончилось, так как меня занимали подвальные отдушины. Они представляли из себя нечто, похожее на горизонтальные жалюзи из деревянных досок, расположенных параллельно друг другу. Каждая верхняя доска наполовину закрывала нижнюю, при этом между ними оставался зазор, куда можно просунуть ребро ладони. Такая конструкция защищала подвал от попадания дождя, даже косого. А зимой не пропускала внутрь холод: на улице стоит трескучий мороз, а в помещении держится тепло, хотя есть неприкрытые щели на улицу. Сквозь них можно даже во двор смотреть, — правда, только сверху вниз. Такая система нужна, чтобы, например, зерно или овощи не задохнулись в замкнутом помещении, но при этом не отсырели и не замёрзли.

Это хорошо, но нам очень мешает…

— Сазан! — крикнул я. — Бери вон ту алебарду и помоги выбить эти створки!

Сазан, зверски улыбнувшись нам окровавленной харей, показывая выбитые зубы, кивнул, схватил указанное оружие и бросился на подмогу. Вскоре мы начали крушить деревянные жалюзи втроём: Сазан — алебардой, а мы с Кудрявым — мечами, выдирая доски. Отдушин оказалось несколько штук — стало быть, подвал разбит на столько же отдельных хранилищ.

По приказу командира к нам подогнали бочку с фекалиями.

— ЗАРАЗА! — я увидел, что труба, торчащая из бочки, оказалась выше уровня отдушин: телега стояла на огромных колёсах, чтобы выдержать немалый вес груза, — поэтому посудина и стала выше отдушин.