поворачиваясь к клиенту, Вахтанг. — У меня девочки элитные. Два раза в месяц пасутся у гинеколога. Да и одеваются — сам видел. А таким зеленым, как ты, меня на понт взять не удастся.
Парень расстегивает свой большой кошелек и вытаскивает пачку стодолларовых банкнотов. Отсчитав десять штук, он протягивает их сутенеру.
— Если мне что-то в ней не понравится, то заменишь в течение десяти минут, понял? — Парень берет барсетку и выходит из машины.
Вахтанг еще раз пересчитывает «зеленые» и что-то помечает в своей небольшой записной книжке.
— Это так, на всякий случай, чтобы не забыть, где у нас кто работает, — объясняет он мне.
Сотовый в его руке оживает.
— Ната, это твой клиент на всю ночь. — говорит в трубку. — Обеспечь его по полной программе. Выполняй все, о чем попросит. Пусть крутит тебя как глобус. Не устроишь этот денежный мешок, я тебя сдам извращенцам. Поняла? Если ты ему понравишься в деле, он тебя возьмет и на следующую ночь.
Нехитрый подсчет показывает, что за эту ночь путана заработает не более двухсот долларов. Чуть больше получит сам сутенер. Остальное уйдет на оплату гостиничного номера, местным работникам милиции, дежурной по этажу, швейцару и т. д. А что делать — кризис.
Информация для любопытных. Всего же по оперативным данным количество проституток в Москве перевалило за 6000. Более 80 процентов женщин в возрасте от 18 до 30 лет. Более 40 процентов работает на предприятиях или же в акционерных обществах, 35 процентов — безработные, остальные — учащиеся школ и ПТУ. Каждая пятая из «бабочек» имеет малолетнего ребенка. «Рабочие места» в своем большинстве снимаются в сдающихся квартирах, по 14 процентов — в частных гостиницах и гостиницах Интуриста, 13,6 процента — в общежитиях. И это при учете того, что практически без внимания у нас остается проституция вокзальная, дорожная, подростковая…
Как выясняется в беседе с сотрудником милиции, курирующим гостиницу, правоохранительные органы ведут борьбу больше не с проститутками, а с их криминальным окружением. А что касается самих девиц, то подобраться к ним не так-то и просто. Любой проживающий в гостинице может получить для своей гостьи пропуск до 23 часов. Либо — а это очень распространено — путана сама снимает номер в гостинице (цена одноместного номера около 100 долларов США), а затем знакомится с клиентом в валютном баре, который работает с 22 до 4 часов утра, заплатив за вход около 20 долларов США.
НАС МНОГО НА КАЖДОМ КИЛОМЕТРЕ
…Ближе к часу ночи Москва вновь оживает. Особенно многолюдно становится в центре.
Роскошный «Сааб-9000», взятый напрокат у одного из одноклассников, везет меня с Кириллом по ночной Москве. В это время суток автомобиль единственное средство передвижения. Он для нас все — наша визитная карточка и возможность съема нужной девочки.
Особенно многолюдно на Старом и Новом Арбате, на Кутузовском проспекте, на Ленинградском и Каширском шоссе. И естественно, на старых и пользующихся популярностью местах: на Тверской улице и Котельнической набережной, в Охотном Ряду и на Манежной площади.
У входа в «Карусель» на Тверской оживленно. Среди десятков припаркованных иномарок туда-сюда снуют девочки в мини и кожаных курточках. Сегодня им не повезло — клиенты уже заняты. А коротать всю ночь за бокалом вина никто не хочет. Сейчас в Россию пришло все с Запада. А там ведь недаром говорят, что время — это деньги. А бедной оставаться не хочется. Ведь не для этого она вырвалась из провинции.
Останавливаемся. К машине со всех сторон тянутся сутенерши.
— Ребята, вам как — на всю ночь или по разику, прямо в машине?
— А вы, мамаши, что можете предложить? — вдруг оживляется Кирилл. — В зависимости от качества товара поговорим и о цене и времени. Ведь сами понимаете, что трахаться с крокодилами всю ночь не будем. Тем более за свои кровно наворованные деньги.
Кирилл так уже вошел в роль столичного мафиози, что даже я начинаю ему верить. Он специально решил ехать со мной, чтобы показать всю изнанку этой ночной жизни. Ведь эта закулисная жизнь проституток всегда остается в тени.
Сутенерша делает жест рукой, и все девушки выстраиваются перед машиной. Уличные фонари довольно-таки хорошо освещают их. Но это моего друга явно не устраивает.
— Давай, «мамка», выстраивай их для строевого смотра перед капотом, — вдруг командует Кирилл. — А то в этой лужковской темноте ничего хорошего не выберешь. А нам всякое барахло не подойдет. У меня в тачке сидит мужик после зоны, — он кивает в мою сторону и продолжает: — Если выберем, то возьмем двух на два дня. Поживут пока у нас.
Несмотря на мелкий моросящий дождик, девочки выстраиваются перед машиной, и Кирилл включает дальний свет фар. Как мы и предполагали, им всем не больше семнадцати — восемнадцати лет. Все одеты как детдомовцы — в одно и то же — мини, водолазка, куртка, туфли на каблучке.
На этот раз мы вылезаем из машины вместе. Я тоже вошел в роль и предлагаю сутенерше показать товар — двух выбранных нами девочек.
— Хочешь ее посмотреть, — объясняет мне «мамка», — сядь в машину и лапай. Но не больше. Заплатишь деньги — делай, что хочешь.
Кирилл делает вид, что лезет в карман за кошельком. Потом на полупти передумывает.
— За таких мокрощелок платить такие бабки, — тяжело вздыхает он. — Давай их за полцены. И причем только на ночь. Зато берем сразу четверых.
— Да идите вы, — заводится сутенерша. — Не могу же я девок почти бесплатно отдавать.
— У тебя товар средненький, — подводим итог базару. И, громко хлопнув дверьми, уезжаем.
На этот раз ставим машину на тротуар возле «Академкниги» на Пушкинской. И дальше идем пешком. Возле «Макдональдса» пусто. Но вот в скверике напротив магазина «Армения» оживленно. На лавочках, как на витрине, девицы. Но эти уже заняты и целуются с ребятами прямо в скверике.
Спускаемся в переход. Вот здесь и светло, и выбор лучше, чем на поверхности. Красавицы загородили проход так, что нельзя пройти и не коснуться их груди плечом.
Здесь все
