И вместе с этим душа потяжелела. Ее схватила железной хваткой слабость от того, что я ничего не могу сделать.
Как разговаривать с человеком, который не хочет этого?
Навернулись слезы, с усердием расплывая мир передо мной. Да и вообще … мне бы присесть, а то ноги не держат.
Усиленно заморгала глазами, стряхивая ресничками две крупные капельки слез. Села на лавочку возле его подъезда, благо там никого нет. Все любители дворовых скамеек сидят дома, потому что осень подмораживает их старые кости.
Теперь я могу как следует выплакаться. Но оказалось, что по требованию ничего не бывает. А я вроде и настроилась даже: села, наклонилась и закрыли лицо руками.
Организм требовал действий. Поэтому я открыла для глаз щелочки между пальцев и задумчиво уставилась на асфальт.
Что я могу делать?
Я не знаю, куда он поехал. Но знаю, где он живет.
Тут остается только один вариант — ждать.
Но я крепче, чем кажусь.
Если надо сидеть тут оставшийся вечер, значит буду.
Поудобнее устроилась, подогревая себе место. Рука нашарила в кармане телефон, который, впрочем, оказался разряжен. Так что он перекочевал обратно.
Ждать оказалось не так приятно, каким это казалось в первые минуты. Он не появился сразу же, и через пятнадцать минут тоже, да и через полчаса не наблюдалось знакомой машины.
Ноги подмерзли, и я поджала их под себя, обхватив руками. Здесь меня все еще удерживало праведное дело, я не собиралась сдаваться так просто.
Через полтора часа я уже превратилась в небольшой комочек, который ни на что не надеется. Взгляд уставился в одну точку, и я начала считать веточки на ближайшем дереве.
Тридцать две, сорок …
А дальше … не помню …
Я проснулась … да я проснулась от того, что меня кто-то несет. Глаза, еще не сфокусировавшиеся на мире, ухватывали сквозь мрак чью-то мужскую грудь.
Первая мысль — маньяк тащит в свое логово.
Я начала дергаться и верещать, в надежде, что он от резкого шока отпустит меня, и появится время сбежать. Правда вот руки не особо слушались, да и ноги тоже. Видимо затекли от одной позы. Это и мешало моему прекрасному внезапному плану сбыться.
— Да тише ты, почти пришли, — я услышала самый родной на свете голос и мгновенно прекратила, с дичайшим восторгом уткнувшись в грудь Макса. Тихонько вдохнула запах — точно он, не показалось. Ну а что, вдруг слуховые галлюцинации.
Глаза хотели закрыться снова, но у мозга начали появляться вопросы, постепенно отрезвляя меня.
Я подняла голову чуть выше, зацепив взглядом его подбородок и темные стены подъезда.
— Ну вот, — он остановился. Перед дверью своей квартиры.
— Дай я слезу, — сильно заворочалась, и ему пришлось меня отпустить.
Макс полез в карман и стал наощупь искать замочную скважину.
— Лампочка перегорела на днях, вот-вот должны починить, — как бы оправдывал темноту в подъезде, — эй, ты куда??
Аккуратно разминая затекшие и холодные ноги, я брела в сторону лифта.
— Как куда? — еще полностью не очнувшись, пробормотала я, — домой. Я вся какая-то холодная, пойду греться.
Хотя я же вроде поговорить хотела?
— Дурочка, — он открыл дверь, быстро преодолел разделяющие нас пару метров и потащил меня внутрь.
Впихнув внутрь, стал разуваться.
— Чего стоишь? Решила в пороге отогреться?
— Та вроде да… — в прострации ответила я.
Он вздохнул и, закончив со своей обувью, полез развязывать шнурки мне.
— Ох, как я надеюсь, что у тебя крепкий организм, и не дойдет до температуры, — причитал он, толкая меня в комнату, — раздевайся.
— Что, так сразу? — глупо захлопала ресницами.
Он хмыкнул, и его руки полезли стаскивать с меня куртку.
— Ты как ледышка, нахрена ты уснула на лавочке? — ворчал, продолжая снимать с меня одежду. Я как-то не особо сопротивлялась, осоловело хлопая глазами.
— Тебя ждала …
— Говорю же, ненормальная. Вот если заболеешь … я не знаю, что с тобой сделаю.
— Что?
— По попе настучу, — его глаза хитро блеснули, но лицо оставалось сосредоточенным. Меня же наоборот, бросило в краску. И кажется, я уже начала понимать, что осталась стоять перед ним в одном нижнем белье.
— Извращенец, — я прикрыла лифчик руками, стараясь спрятаться от его взгляда. Тот действительно жадно шарил по моему телу, но Макс быстро опомнился и метнулся в сторону кресла.
Взяв оттуда большой, мягкий плед, он подошел ко мне и завернул в него на манер лаваша. И подхватив на руки, отнес на свою кровать.
— Эй, — я начала выкарабкиваться оттуда.
— А ну цыц, — пригрозил тот, — лежи, давай. Я тебе чай с медом сейчас заварю. Любишь мультики?
Я коротко кивнула.
Макс нашел пульт и включил какой-то канал. Теперь комната стала уютнее, освещаемая не только уличным фонарем, но и тусклым свечением телевизора. Поерзала в одеяле, устраиваясь поудобнее. Сейчас, прислушиваясь к своему организму, пока парень гремел чем-то на кухне, наконец начала осознавать, НАСКОЛЬКО я замерзла.
Меня передернуло что-то наподобие холодной судороги. И я крепче замоталась.
Глаза снова начала слипаться. В уши лился небольшой шум детского мультика, смысл которого я даже не пыталась уловить …
Я вроде только задремала, как Макс снова появился в комнате с подносом. Помимо чая там стояла тарелка с супом.
— Ты готовишь? — спросила, когда смогла себя немного развернуть, чтобы сесть, облокотившись на спинку кровати.
— Каждый уважающий себя мужчина, проживая один, должен уметь это делать, — он мягко улыбнулся. И я улыбнулась в ответ. — Ты ешь, давай, а то остынет. Ледышка.
Я пропустила мимо ушей его колкость. Потому что в данный момент с огромным счастьем наворачивала суп, прогреваясь теперь не только снаружи, но и внутри. К его плюсам можно смело добавить умение охренительно вкусно делать супы.
Забрав поднос и поставив его на письменный стол, Макс присел на край кровати и протянул мой телефон.
— Я зарядил его процентов на тридцать, но тебе должно хватить для одного звонка своим родителям. Скажи, что не придешь сегодня.
Точно! Как я могла забыть о родителях? Они же сейчас волнуются.
Я волнительно включила телефон, во все глаза уставившись в экран, ожидая мысленно умереть от кучи пропущенных звонков, весь уже выдавало время под одиннадцать ночи. Но там был всего один звонок от мамы …
Я грустно расслабилась. Подозреваю, что она мне скажет.
