class="p1">— Да.
— Но это никогда не имело продолжения?
— Нет.
— Почему?
— Я не знаю.
— Ладно. Что происходит сейчас?
— Мы заходим внутрь.
— Стало слишком холодно, чтобы оставаться на крыльце?
— Нет. Она хочет подняться в свою комнату.
— Она больна?
— Нет. Она хочет, чтобы я тоже пошел с ней.
— Расскажи мне, что ты видишь.
— Мы поднимаемся по лестнице. Стараемся идти как можно тише, потому что она скрипит. Вокруг темно за исключением света в прихожей. Все остальные легли спать.
— Продолжай.
— Проходим на цыпочках до конца коридора. Пол по-прежнему скрипит. Заходим в комнату Салли. Она закрывает дверь. Я слышу, как щелкнул замок. Снимаем с себя верхнюю одежду.
— Дальше.
— Какое-то время мы обнимаемся и целуемся. Она прижимается ко мне. Прости, но я ничего не могу с собой поделать. Я засовываю руку ей под юбку и задираю ее вверх.
— Продолжай, Роб. Что происходит теперь?
— Мы движемся в сторону кровати. Салли падает на кровать, я сверху на нее. Нет! Пожалуйста! Я не хочу этого делать!
— Почему? Почему ты не хочешь заниматься сексом с Салли?
— Это ужасно. Сейчас мне надо поспать.
— Все в порядке, Роб. Это конец. Все кончено. Что происходит сейчас?
— Я одеваюсь.
— Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю. Думаю, лучше.
— Что делает Салли?
— Она просто лежит и смотрит, как я застегиваю свою рубашку. Здесь темно, но я вижу, что она улыбается.
— Продолжай.
— Я одел пальто. Мне нужно идти.
— Почему ты должен уйти?
— Я сказал маме, что вернусь домой в одиннадцать тридцать.
— Сколько сейчас времени?
— Двадцать минут двенадцатого.
— Что происходит?
— Салли встает и обнимает меня. Она не хочет, чтобы я уходил. На ней нет никакой одежды. Я стараюсь не смотреть, но получается плохо.
— Что ты видишь?
— Она голая. Я не могу смотреть. Открываю дверь. «Пока, Салли. Увидимся завтра». Иду на цыпочках по коридору. Вниз по лестнице. За дверь. Я бегу. Бегу всю дорогу до дома.
— Твоя мать ждет тебя?
— Нет. Но она слышит, как я вошел. Спрашивает, я ли это. «Да, мама, это я». Она хочет знать, хорошо ли мы провели время. «Да, мама, мы очень хорошо провели время». Желает мне спокойной ночи, и я иду в свою комнату.
— Ты идешь спать?
— Да, но я не могу заснуть.
— Почему?
— Я продолжаю думать о Салли.
— О чем именно ты думаешь?
— О том, как она пахнет, как она чувствует, какова она на вкус.
— Тебе нравится все это?
— Да.
— Но ты не можешь дойти до конца?
— Нет.
— Роб, ты можешь рассказать мне обо всем, что произошло, когда ты был моложе, из-за чего у тебя возникла неприязнь к сексу? О чем-то, что причинило тебе боль или напугало тебя?
Нет ответа.
— Ладно. Тогда слушай внимательно. Снова представь календарь. Страницы быстро переворачиваются, но на этот раз мы идем вперед. Ты взрослеешь. Двадцать, двадцать пять, тридцать, ты становишься все старше. Тебе тридцать восемь лет. Сейчас 6 сентября 1995 года, это настоящее время. Ты понимаешь?
— Да.
— Хорошо. Сейчас я сосчитаю в обратном порядке от пяти до одного. Когда я закончу, ты начнешь просыпаться. Как только я дойду до одного, ты полностью проснешься, бодрым и прекрасно себя чувствующим. Пять… Четыре… Три… Два… Один…
— Здравствуйте, доктор Брюэр.
— Привет, Роб. Как ты себя чувствуешь?
— Ты спрашивал меня об этом минуту назад.
— Ты был под гипнозом. Ты помнишь?
— Нет.
— Ладно. Могу ли я задать тебе сейчас несколько вопросов?
— Конечно.
Казалось, он с облегчением выдохнул, узнав, что все уже позади.
— Отлично. Роб, тебе было всего пять, когда твой отец получил травму на работе, так ведь?
— Да.
— Ты навещал его в больнице?
— Они говорили, что я слишком маленький. Но мама ходила к нему каждый день.
— Кто присматривал за тобой, пока твоя мать была в больнице?
— Дядя Дэйв и тетя Кэтрин.
— Они приходили посидеть с тобой?
Он начал ерзать.
— Нет. Я жил с ними какое-то время.
— Как долго?
Он ответил медленно, почти шепотом: «Очень долго».
— Случилось ли что-то за это время, о чем бы ты хотел мне поведать?
— Я не знаю, джино. Меня же там не было.
— Черт побери, прот. Не мог бы ты дать нам еще несколько минут? И куда делся Роберт? Он в порядке?
— Я бы сказал, что в данных обстоятельствах он держится на удивление хорошо.
— Каких обстоятельствах?
— Твоих непрекращающихся, как ты это называешь, запугиваний.
— Он вернется?
— Не сейчас.
— Прот, что ты можешь рассказать мне о дяде и тете Роберта — Дэйве и Кэтрин?
— Я только что тебе ответил, меня там не было.
— Он никогда ничего не говорил тебе о них?
— Никогда не слышал ни о каком дяде Дэйве или тете Кэтрин.
— Ладно. Возьми какой-нибудь фрукт.
— Я думал, ты никогда не предложишь, — он схватил дыню и впился в нее зубами.
Я наблюдал, как он поглощает кожуру, семена и все, что можно было съесть. Я все еще злился на него, но не мог позволить себе тратить время впустую.
— Так как ты уже встрял, доктор Виллерс попросил меня сообщить тебе о твоем возможном появлении на телевидении.
— Звучит странно.
— Ну так как, ты готов это сделать?
— А кто получит деньги?
«Говорит как истинный хомо сапиенс», — подумал я.
— Больница, как я полагаю. Тебе ведь не нужны деньги, не так ли?
— Ни одно существо не нуждается в деньгах.
— Как ты предлагаешь ими распорядиться?
— Советую оставить их телевизионщикам.
— Иначе ты не выступишь?
— Ты все правильно понял.
— Я не думаю, что Клаусу понравится эта идея. Основная причина, по которой он все это затеял, это сбор денег для нового крыла.
— Ему придется смириться с этим.
— Ты хочешь появиться на телевидении?
— Зависит от того, почему они хотят услышать, что скажет сумасшедший.
— Ты был бы удивлен, узнав кто ходит на подобные ток-шоу. В действительности они могут попытаться выставить тебя дураком.
— Звучит забавно. Я буду участвовать!
— Хорошо. Я сообщу Виллерсу о твоем решении.
— Что-нибудь еще, док?
— Поездка в зоопарк назначена на четырнадцатое число. С тобой все хорошо?
— Ага. Что за место! — он взял еще один огромный кусок дыни.
Я решил не развивать эту реплику, которая могла не иметь никакого значения. Вместо этого я воспользовался возможностью, раз уж она мне представилась, обсудить с ним пациентов.
— Я видел, как ты разговаривал с Бертом этим утром.
— Очень наблюдательно.
— Ты случайно не знаешь, что он ищет?
— Конечно, знаю.
— Знаешь?? Ради Бога, что же?
— Ах, джин. Я все время должен думать за тебя?
— Пожалуйста, прот. Все, что я прошу,
