домой сразу, - кивает мне, и расходимся.
Остаток дня проходит в полном молчании. Все валится из рук как в прямом, так и в переносном смысле. У меня даже руки трусятся слегка от гнева. Она даже документы не занесла, хотя я слышал, как к ней заходили. Часа в четыре от удушающего чувства злости даже галстук снял и пару пуговиц расстегнул. Понятно, ей тоже сложно, как бы не хотела делать вид, что все штатно. Ни черта у нас не штатно. Но Златино игнорирование и сознательное избегание меня действует на нервы.
Что мы в конце концов, как два подростка? Что теряем, если попробуем быть счастливы? Ничего. При любом раскладе, если всему закончиться плохо, оно так и будет. Себя не обманешь. Жизнь одна, и если наши дорожки разойдутся, я хочу точно знать, что сделал все, чтобы мы были счастливы.
Поэтому, когда проходит полчаса после конца рабочего дня, срываюсь и заехав в цветочный, еду к ней. Как хорошо, что поселил ее в корпоративной квартире. Ехать всего ничего. Даже с остановкой за букетом нежных маленьких роз, быстро оказываюсь на парковке с другой стороны от ее дома.
Но стоит только выйти из машины, как вижу картину маслом.
Молодой мужчина примерно ее возраста, хватает за руки, как свою женщину после ссоры, когда та не хочет его слышать и сопротивляется примирению. Шипы вонзаются в кожу, но я не чувствую боли. На сердце больнее. Вот так рушатся мечты. Поэтому она была против. Ее сердце не свободно.
Бросаю букет на землю, и сажусь обратно в салон, уезжая отсюда.
Глава 14
Злата
- Что тебе нужно от меня? – пытаюсь вырваться из крепких лап отчима, но он сильнее меня. – И как ты нашел меня?
Гадкая улыбочка сияет на его лице, не предвещая ничего хорошего. Мало мне было сегодня приключений, вселенная решила окончательно добить. Как чувствовала, что стоит задержаться на работе, а лучше и вовсе заночевать, ведь весь офис гудит перед съемками юбилейного номера.
Но нет, мне же так сложно было находиться с Русланом, что сбежала едва пробило заветное время. Господи, только помоги, клянусь, я пахать как вол буду, даже Рус… нет, этого обещать не могу. Обман — это плохо, а чувств у него ко мне нет никаких, кроме похоти. А я не игрушка, чтобы в меня поиграли, потом выкинув, еще и без работы оставив.
- Мне кажется ты не поняла, что на наши звонки надо отвечать, - шипит в лицо, словно змея. – Ты, дрянь поганая, как посмела уехать и не выполнять свои обязанности? Забыла кому всем обязана, неблагодарная стерва?
- Я никому ничего не должна. Это моя жизнь, и только мне решать, что делать и как жить, - с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать от боли, отвечаю ему.
- Твоя? Когда кредит погасишь и моральную компенсацию заплатишь, тогда будешь свободна, гадина. Вообще оборзела. Может тебя при всей улице еще разложить, чтобы место свое знала и с работы еще поперли, ведь я выложу занимательное видео в интернет и направлю его во все близлижайшие компании. Ты высоко взлетела, падение будет болезненным.
По одержимым глазам Игната поняла, он воплотит каждое слово в жизнь. Он сошел с ума, на грани безумия, такие люди опасны. Кричать, зовя на помощь? Не выход. Мужчина невменяем. Я только пискну, меня покалечат, даже к бабке ходить не надо.
- Игнат, ты не в себе. Отпусти меня. У вас своя семья, вам и разбираться с долгами. Я не при чем здесь, итак долго терпела унижения. Я сейчас полицию вызову, если не отпустишь, - смеется прямо мне в лицо устрашающе.
- А ты смелости я смотрю набралась. Зачетно, но очень глупо. Ты в моих руках сейчас.
И сильнее сдавливает руки, от чего слезы все же брызжут из глаз, настолько больно. Кажется, еще немного, и кости покроются паутинкой трещин.
- Рот поганый закрыла и собирай шмотки. Домой поедешь, деньги зарабатывать и долги отрабатывать. А заодно и мне долг вернешь. Белье ведь прикупила нормальное явно. Хоть приятно будет смотреть.
- Я никуда не поеду! – бью его каблуком по ноге, и он отскакивает в сторону, отпустив руки.
Пользуюсь свободой и бегу к подъезду, но не успеваю. Мерзавец хватает за капюшон пуховика и тащит на себя. Вскрикиваю, и начинаю падать спиной на заснеженный асфальт. Надеюсь до последнего, что у человека хватит совести поймать меня, но нет. Он поступает как самая настоящая сволочь, дает мне упасть, больно ударяясь локтями и головой, как бы не пыталась защитить последняя от удара.
Перед глазами пляшут мушки, а тело простреливает боль. Как на зло прохожих в этом дорогом квартале нет. Все уже вернулись в квартиры или еще пашут на работе. Никто меня не спасет, можно не надеяться. Как же мне страшно. Я ведь теперь вообще беззащитна, а отчим не похож на того, кто не бьет лежачих.
Паника затапливает сознание, адреналин резко расходится по крови, давая хоть какие-то силы на защиту. Вот только поздно. Едва приподнимаюсь на локтях, как Игнат нависает надо мной грозовой тучей. Понимаю, что это все, конец. Он сорвался и больше слов не будет. Только грубая сила.
- Не надо. Я ведь сниму побои и посажу тебя. В доме есть уличные камеры. Ты не отмажешься. Остановись. Игнат, не дури. Просто уходи.
Голос дрожит, не могу взять себя в руки и запугать его как следует. Мне банально страшно. Я никогда не видела людей на грани безумия до сегодняшнего дня. Меня только чуда спасет. Самой не выбраться, но продолжаю говорить, желая нащупать нужную точку, чтобы он остановился.
- Что тебя ждет в тюрьме. Там работать заставят.
- Закрой свой рот. Заяву она накатает. Да я тебе ее в глотку затолкаю и сожрать заставлю. Кто поверит шалашовке, которой отказал муж матери. Кому из нас поверят? Мне, верному мужу, который отказал, или девке, желающей чужого мужика. Все козыри у меня. Надо тебе объяснить, что со мной так нельзя, - и замахивается ногой, чтобы ударить.
Закрываю лицо руками и от страха качусь на бок, поджимая коленки к груди. Сердце вот-вот выпрыгнет от страха. Что же происходит. Неужели охрана не видит ничего по камерам и не спешит на помощь? Или это все бутафория? Да даже если и так, никто из соседей не смотрит в окно?
Господи, о
