далее.
Это наблюдение позволяет сделать нам следующий важный шаг, а именно, понять, что мы имеем дело с процессом, а не со статическим состоянием. У этого процесса есть начало — захват бандой (племенем и т. д.) территории и наложение на ее обитателей регулярной бессрочной дани (налога). Однако, после этого, события могут развиваться с разной скоростью и с разными, иногда, существенными отличиями. Например, не всегда удается сразу же полностью присвоить себе правовую систему и тогда мы имеем англосаксонский мир с его прецедентным правом. Разоружение налогоплательщиков тоже не везде получается. То есть, процесс захвата общества (или, что то же самое, расширения государства) может протекать по разному в различных обстоятельствах.
Собственно, процесс расширения государства и представляет собой главную проблему. Именно это, то есть, постоянное принятие все новых законов, введение нового регулирования и постоянная узурпация власти других людей и является причиной наших бед. Ни одно государство не стоит на месте. Все они постоянно расширяются, с разной скоростью, в разных направлениях, но именно этот процесс и создает проблемы.
Мало того, праксиология говорит нам о том, что государство не может остановиться, поскольку его приводит в действие та же самая сила, которая приводит в действие и всю прочую экономику — человеческая неудовлетворенность. Мечта минархистов об ограниченном государстве нереализуема в силу человеческой природы. Ситуация, когда чиновники просто ходили бы на работу с 9 до 18 и никак не пытались бы увеличить свои бюджеты противоречит самой природе человеческой деятельности.
Таким образом, наше определение должно включать в себя и динамическую составляющую. «Монополия на насилие» или «организация политических методов» статичны. Они никак не предупреждают нас о том, что государство будет расширяться и что процесс этот не поддается контролю. При этом, «статика» тоже важна, ведь без статичных сил подавления и принуждения, без территориальной монополии никакой последующей динамики, никакого роста просто быть не может.
Вероятно, возможно соорудить некую формулу, которая бы объединила все эти факторы, но мне кажется более перспективным разделить явление, которое кажется нам однородным, на два.
В качестве аналогии возьмем рынок. Для «рынка в целом» в каждый момент времени можно аналитически выделить совокупность предприятий и формальных связей между ними, или переиначивая Оппенгеймера, «организацию экономических методов». Однако, заметим, что экономическая наука мало интересуется этой структурой самой по себе. Даже прикладные отрасли, такие как экономика предприятия не уделяют ей особого внимания. Экономика изучает не статику, а процесс, который тоже является расширением каждого предприятия и его рынков и, в отличие от статического набора предприятий, здесь уже участвует и другая сторона — потребители. У всего этого динамического процесса есть свои законы и закономерности.
Это неудивительно, потому, что «организация экономических методов» является продуктом постоянного применения этих самых методов. С «организацией политических методов» все не так, она появилась искусственно и для ее поддержания необходимо организованное принуждение и регулярное изъятие части собственности. Однако и здесь существует свой процесс поиска прибыли и расширения, здесь тоже существуют «потребители» и «спрос и предложение». Этот процесс остается вне внимания, вне анализа, хотя именно он приносит основные неприятности.
Поэтому, возможно следует разделить наблюдаемого нами монстра на собственно state, который можно определить как «основанную на территориальной монополии организацию политических методов» и stating, то есть, тот «рыночный процесс», который неизбежно порождает «организация политических методов». Можно попытаться определить stating как «основанные на state практики паразитирования на системе добровольного обмена путем присвоения власти ее участников». Здесь присвоение власти означает то, что мы привыкли называть расширением государства, так как по сути, этот процесс сводится именно к присвоению другими людьми вашей власти над вещами и поступками.
Заключение
Итак, мы попробовали сделать беглый очерк возникновения государства, его существования и перспектив избавления от него. Теперь сделаем некоторое обобщенное заключение.
Социальная эволюция (то есть, эволюция правил) позволила будущим людям получать преимущества от взаимодействия друг с другом. Во многом это стало возможным потому, что правила ограничивали агрессию и делали ее маргинальной. Точнее говоря, те сообщества, которые практиковали такие правила, получали преимущества перед другими, что способствовало распространению этих правил.
В более позднее время оформился механизм страховых сообществ, (как правило, «расширенной семьи»), который способствовал тому, что члены этой группы были заинтересованы контролировать своих членов, поскольку несли издержки в случае их агрессии.
Такая система хорошо ограничивала агрессию внутри «большой группы» (то есть, рода, клана, племени), но никак не ограничивала ее в случае конфликта между членами разных «больших групп». Строго говоря, все члены другого племени находились вне закона и потому не существовало ответственности за их убийство или грабеж.
Поэтому практики агрессии (вплоть до геноцида) одной группы в отношении другой поначалу не имели универсального тормоза, какой существовал в виде страховых групп для агрессии внутри группы. Это и стало почвой для появления государства.
При этом, надо отметить, что никакой обреченности на появление государства не существует. Первоначально эволюция «победила» агрессию внутри группы, и она продолжилась и на отношения между группами. «Тормоз» находился в процессе создания. Страховая система оказалась способной масштабироваться, кланы могли включать в себя несколько миллионов человек, племена создавали союзы, в рамках общего права возникли механизмы, которые позволяли обеспечить взаимодействие между представителями разных групп (институт гостеприимства) и решать конфликты между ними (суды справедливости). То, что государство возникло и закрепилось является историческим обстоятельством, а не универсальной закономерностью, порождаемой «человеческой природой» или «механизмами функционирования сообщества».
Формы агрессии между группами тоже развиваются и эволюционируют. Более продвинутой формой грабежа становится дань, а более продвинутой формой дани — рэкет, то есть, ситуация, когда грабитель не уходит, а остается жить среди своих жертв и дань, которая имеет «срок действия» превращается в бессрочный «вечный» налог. Рэкет — это первая фаза государства. Подавляющее большинство государств не пережило этой фазы. В развитии государства можно выделить такую последовательность — набег, дань, рэкет (выделение суверенной территории), налог, присвоение правовой системы, монополизация принуждения, монополизация других сфер деятельности.
Как только государство присваивает себе правовую систему, то есть, начинает «решать вопросы» покоренных в обмен на признание «законным» грабежа в свою пользу, происходит решающее изменение. Спонтанный порядок права отныне получает поддерживаемое регулярным применением организованной силы «исключение». То есть, государство в какой-то степени становится частью спонтанного правового порядка. С этого момента государство превращается из захватчика в паразита. Государство, как организация теряет свое значение, основные механизмы теперь работают через стейтинг — «отравленные», «зараженные паразитом» спонтанные порядки.
Здесь важно понимать, что государство не порождает никаких самостоятельных спонтанных порядков. Его функционирование на уровне взаимодействия между
