пушками. Начали стрельбу. Признались, что журналистам назначили неплохую награду за любую грязь с доказательствами, которые помогут очернить Бартоло. Но самое интересное: взяли не просто журналюг, а шестерок какого-то детектива. Мы еще выясняем, но клиент — женщина. Красотка. Рыжая. Богатая. В общем, по описанию подходит под Сандру.
Услышав Дарио, Марко даже хмыкнул, переваривая все услышанное. Телефон запищал. Звонил Санто. Неудивительно раз дело коснулось Бартоло.
— Разберись с журналистами показательно. Чтобы больше к нам не лезли, — жестко произнес Марко. — Скоро буду. — Завершил вызов и принял звонок Санто. — Знаю. Где вы?
— Доки «Мерджеллина», — ответил Санто. — Ждем тебя.
Голос прозвучал воинственно. Пусть Марко ожидал, что скоро станет жарко, не ожидал, что началом этого послужит воскресный день. Он завершил вызов, сунул смартфон в карман и взглянул на Лукрецию, продолжающую прожигать его взглядом.
— Виновные будут наказаны даже раньше, чем я думал, — усмехнулся Марко, потянувшись к лицу Лукреции и серьезнее продолжил, поглаживая ее по щеке: — Мне надо ехать. Но звони, если захочешь поговорить.
Лукреция кивнула, накрыла его ладонь на ее лице своей. Марко хотел уйти, но что-то во взгляде Лукреции приковало его на месте, не отпускало.
— Что? — спросил Марко, чувствуя, что и за руку она держала его сильнее.
— Не убивайте их, — попросила Лукреция. — Подождите, пока станет ясно, что с Нико. Пусть тоже ждут. И пусть получат то, что заслужили.
Она просила мягко, как озвучила просьбу, но холодно. Марко невольно хмыкнул, отмечая включение столь рационального размышления после размышлений о Божьем промысле.
— Я передам, — пообещал он.
Кризисные моменты всегда показывали многое. Помогали лучше разобраться в людях, сделать выводы. Сейчас Марко видел, убеждался в собственной правоте, что Лукреция Монтенелли определенно была готова к той роли, которую он отвел ей в своей жизни. Оставалось лишь сделать так, чтобы и она хотела ее принять.
8
Марко ехал в доки с неуместно приподнятым настроением. И пожирающем его пылом. Всеми своими инстинктами он чувствовал, что совсем скоро получит все, что хотел. Осталось пройти лишь последние трудности. И пусть они обещали быть жаркими и кровавыми, это лишь подстегивало быть начеку.
Запах Тирренского моря уже проник в салон автомобиля. Марко сделал глубокий вдох, подъезжая к месту встречи и посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида. Ни к чему Монтенелли видеть, какой пожар все сильнее расходится по нему в преддверии предстоящей борьбы.
Марко припарковался, снял пиджак и кинул его на сиденье, решив, что без него будет удобнее. Как только он вошел в доки, то сразу услышал звуки ударов, лязганье цепей, мужские голоса.
Санто и Бруно сидели за столом, совершенно не обращая внимания на происходящее позади них. Трое парней были подвешены за руки так, что их ноги еле касались пола. Все уже сильно избиты, судя по разбитым лицам и запачканной кровью одежде, но все еще живы.
— Ты быстро добрался, — удивленно заметил Санто.
— Был недалеко. В больнице, — ответил Марко, подходя к свободному стулу и опережая слежующий вопрос, продолжил: — Все еще ждут результатов. А у вас что?
— Твой по центру, — кивнув головой в сторону парней, ответил Санто. — Выясняй что надо и покончим с этим.
Марко заметил усталость в его голосе и отлично понял его природу. Подобные исполнители всегда знают слишком мало. Самую верхушку. Но порой, чтобы докопаться до нее, нужно приложить слишком много усилий.
— Лукреция просила их оставить, — по очереди смотря сначала на Санто, а потом на Бруно сказал Марко, внимательно следя за их реакцией. — Подождать новости из больницы. Чтобы почувствовали ожидание. Пусть наказание соответствует преступлению.
Санто еле заметно усмехнулся. И Марко понял, что не услышанному, а каким-то своим мыслям. Обернувшись, он еще раз посмотрел на пленников, а затем кивнул, когда они встретились взглядами.
— Хорошо, — согласился Санто. — Она была там — пусть решает.
Марко перевел взгляд на Бруно. Но не успел даже попробовать прочитать его, как тот встал из-за стола.
— Оставляю тебя, Санто, — заговорил он. — Вы вдвоем сможете все решить. А я поеду в больницу.
Голос Бруно с годами стал звучать тише, но из-за этого не казался слабее. Напротив, приходилось напрягаться самому, чтобы не пришлось его о чем-то переспрашивать. И так просел он за последний год. Бруно сам как будто бы стал тише.
Марко не размышлял об этом ранее, но после разговоров с Лукрецией к нему вдруг пришла мысль, что ссылка единственной младшей дочери далась ему тяжело. Перед глазами вдруг возник семейный портрет в гостиной, в голове — слова Лукреции о детстве.
— Конечно, отец, — ответил Санто.
Марко заверил в том же, попрощался. Решение Бруно было обоснованным. Марко сам давно заметил, что, принимая решения, Санто перестал смотреть на отца, что его голос звучал без оттенка вопросительной интонации. С каждым днем, совещанием, решением он становился увереннее в себе. Дела постепенно переходили к нему. Сейчас то же настроение он прослеживал и в Лукреции. И, видимо, не только он.
Как только шаги затихли, внимательно посмотрел на Санто, пытаясь понять, думали ли они об одном и том же.
— Кажется, у меня только что сняли вспомогательные колеса, — усмехнулся Санто.
— Похоже на то, — подтвердил Марко, поднимаясь из-за стола и отгоняя мысли о Бруно и причинах его решения сейчас, тверже продолжил: — А теперь займемся делом.
Он направился к пленникам. Парни расступились, а он встал напротив того, о ком говорил Санто. Кажется, человек перед ним ощутил, что опасность стала серьезнее. Приподняв голову, он осторожно посмотрел на Марко.
После побоев было сложно дать точную оценку, но, кажется, парень перед ним был лет двадцати пяти. Как и те, что были рядом.
— Женщина, — объявил Марко, по очереди посмотрев на каждого пленника, — кто расскажет о ней больше, тот облегчит себе жизнь. Ее остатки.
Марко ждал. Помещение погрузилось в нехорошую тишину, финал которой предугадывали уже все. Все притихли. Все как будто замерли в ожидании. Лишь звон цепей напоминал, что какое-то движение внутри сохранялось.
— Ладно, — спокойно отозвался Марко, отходя в сторону, чтобы пропустить своих парней: — Продолжайте. И переходите на следующий этап. Центральный должен жить. Ему лучше молиться за здоровье Нико Монтенелли.
Не требовалось объяснений, что при еще более трагичном исходе дела с ним будут разбираться иначе. Эта тревожная мысль проникла в воздух, словно ядовитый токсин, отравляя большим страхом. Один из парней достал гарроту и подошел к пленникам сзади, играясь с ней так, что отчетливо слышался скрип кожаной веревки.
— Это был несчастный случай, — пробормотал «центральный». Парень с гарротой уже растянул ее перед собой, но Марко поднял руку и дал знак остановиться. — Нам дела не
