— Умница. Ведь можешь, когда хочешь. — его чёртовы лепные губы снова дрогнули в самодовольной ухмылке, а в глазах скользнула уже такая знакомая дымка никогда не спящей Тьмы. — Постарайся выпить всё.
Дважды меня просить об этом не нужно было. Я действительно хотела пить и практически не обращала внимание на горечь крепкого напитка, в котором, как ни странно, всё же ощущалось немного сахара и даже корицы. Правда, полкружки кофе для меня показалось, как два небольших глотка, которые лишь слегка смочили горло, на какое-то время приглушив раздражающую сухость во рту.
— П-пожалуйста! М-мистер Маннерс… отпустите меня домой. Вы же изначально говорили только об одной ночи…
Я снова попыталась достучаться до сознания того, кто в принципе никого никогда не слушает, кроме собственных хотелок. Так сказать, улучила момент, когда мужчина потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы поставить туда пустую чашку, как раз возле небрежно «валяющихся» там украшений. И, похоже, в данном жесте было показано предостаточно его истинного отношения и к вещам, и к тем людям, которые эти вещи предназначались.
— Двое суток, Энн. Теперь ты остаёшься здесь ещё на двое суток. Хочешь продолжить?..
У меня опять отсох язык, и дико закружилась голова. Он не мог говорить всё это всерьёз! Но, когда он снова взглянул на меня, совсем немного склонив голову, и с тем самым штырнув по самое не могу враз отрезвляющим взглядом, я поняла, насколько он не шутил. Пусть даже при этом уголки его красивого рта и углубились заметно в ленивой ухмылке, а чёрные брови приподнялись в вопросительной мимике.
— Вам что… было мало?..
По моему затылку и шейным позвонкам прошёлся колкий озноб очередного вымораживающего шока. Удивительно, как я ещё не стала задыхаться после услышанного и увиденного.
— С каких пор такими вещами можно наесться досыта и надолго, Энн? Или для того, чтобы дышать, тебе хватает только пары вздохов в день? К тому же, считай… я лишь успел тебя слегка попробовать. Всего-то распалив аппетит…
Не говоря уже о том факте, что всё это он мне высказывал, подсаживаясь ещё ближе и сокращая последние между нами грани мнимого расстояния. Ведь за всё это время, он так и не убрал ладони с моего затылка, а теперь… Теперь касался пальцами другой руки моих скул и щёк, разглядывая буквально в упор моё перепуганное лицо поплывшим взглядом обдолбанного маньяка.
— И я, наверное, уже больше часа жду, когда же ты наконец-то проснёшься, чтобы снять свою утреннюю эрекцию, которая, к слову, за всё это время так и не прошла. Слишком свежи и остры последние воспоминания об этой ночи. Была, конечно, мысль выебать тебя прямо спящую, но… — последние фразы он уже проговаривал мне в губы, понизив звучный баритон до более вибрирующей и сочной сипотцы. — Я предпочитаю более живых в постели партнёрш и реагирующих на меня так, как я этого хочу.
Не знаю, как это у него получается, но накрыло меня и от его слов, и нестерпимой близости, будто потоком обдавшей с головы до ног горячей волны. И опалило истерзанную им же киску жгучей похотью, как только его губы смяли мой рот, а его язык ворвался в меня единоличным владельцем и непримиримым завоевателем, начиная показательно и откровенно меня трахать, под убойные дозы смертельного наркотика, запущенного мне только что в кровь.
Я и ахнуть не успела, как меня опрокинули в чужую бездну, на бешенной скорости, оплетая моё тело скользящими прутьями чужой воли… чужими руками и кожей. Как будто и вправду затягивая внутрь ненасытного нутра демонической сущности. Вновь заражая ядовитой одержимостью и убивая во мне меня прежнюю. Распиная по кровати, растлевая и превращая в послушную игрушку.
— Мало ли мне, mon papillon?.. — его хрип в мой висок, как выстрел навылет, особенно, когда он насильно тянет мою руку к своему животу, а потом обхватывает моей ладонью наливающийся за считанные секунды уже ощутимо увеличившийся и затвердевший член. — Сама определи, насколько мне бывает мало… Потому что все эти штрафные сутки я тебя буду трахать, и не только твои мозги. А именно буквально. И не раз, и не два за день или ночь. Так что заранее готовься ко всем моим… внеплановым вспышкам и наказаниям. Либо подстраивайся, либо…
Второй вариант-предложения он договорил не сразу, проделав со мной просто какой-то сумасшедший манёвр, едва не по-настоящему перевернув окружающую нас комнату с ног на голову. Вернее, перевернув меня и уложив на себя спиной, тут же заскользив хозяйскими ладонями по моему шокированному телу сводящими с ума ласками и придавая мне более удобную для себя позу. И меня опять, как по щелчку переключателя, пробрало насквозь ненормальными разрядами неконтролируемого возбуждения. Особенно после того, как он прошёлся по моей груди, с лёгкой грубостью сжав оба полушария и ненадолго сдавив соски меж фалангами пальцев. Из-за чего заставил меня дёрнуться, громко всхлипнуть и чаще задышать.
— Либо сопротивляйся… Но только по-настоящему, Энн… Не забывай, mon papillon… Я не выношу полумер, как и чужого притворства!..
Глава 14
Меня снова выгибает, как от удара электрического разряда, причём смешанного. И от голоса Маннерса, и от смысла сказанной им угрозы, и от его рук, которые творили с моим телом чёрт знает что. В этот раз он прошёлся по моим рёбрам и вздрагивающему животу. После чего накрыл полностью мой лобок и раскрытую киску одной ладонью, а другой… скользнул обратно вверх. Вначале ненадолго обхватив горло, пока хрипел мне на ухо уничижающими предупреждениями, а потом перекрыл глаза.
— Ты же не могла этого не заметить, да, Энн? Меня заводят только настоящие чувства и не наигранная на меня реакция. А то, как ты кончаешь, блядь… Уж это точно никак не подстроишь и не разыграешь.
И он когда-нибудь остановится? У него вообще имеются хоть какие-то физические пределы?
Господи, я же сбилась этой ночью со счёта, сколько раз он кончал в меня и на меня… Он явно не человек, если так быстро восстанавливался всего за несколько часов! Я даже не знаю, спал ли он вообще сегодня, а не глазел весь остаток ночи и это утро на меня, разрабатывая очередной план действий по мою душу.
— Так что давай… Покажи мне, на что ты способна и как заводишься на меня. По-настоящему… без притворства и фальши…
В такие моменты я начинала не просто его ненавидеть, но и мечтала убить. Правда, длились подобные вспышки «ярости» совсем недолго. Сгорая в считанные секунды под грёбанными руками и извращёнными манипуляциями Маннерса, будто хрупкая салфетка в раскалённом воздухе вулканического жерла. Совсем, как сейчас, когда его пальцы, раздвинув мои половые губы, растирали и массировали нежнейшую поверхность возбуждённого клитора, надавливая и распаляя самые чувствительные на нём точки. А потом ещё и «ныряя» по пульсирующей вульве ко входу ноющего лона, чтобы и там совершить свой извращённый ритуал, перед тем как погрузиться всего на одну фалангу в горячую и очень влажную глубину измученного им же влагалища.
— Какая молодец… Уже знаешь, под чьей рукой надо течь и чей член пора в себя принять…
