перед богачевыми.3.1 +.3.2
Лежит же убогий / во божьем труду, 1.2.1 + 1.2.
Во божьем труду, / сам весь во гною… 1.2. + 1.2.
(Бессонов, № 24)
Ритмические вариации, возможные в первом полустишии, — те же, которые мы видели в двухиктном стихе; во втором полустишии к ним прибавляются вариации, образуемые пропуском ударения на последнем икте. Примеры:
1. Выходил богатый… …вспоил, вскормил.
2. За ним выходила… …мед и вино.
3. До́роги одежды… …свышняя раба.
2– …превечную.
3– …не кланяется.
4– …премилостивыих.
У Гильфердинга образцов этого размера слишком мало, чтобы подвергать их статистическому обследованию. Зато их много в сборнике Чулкова. Мы взяли в качестве материала, во-первых, стих «О Лазаре убогом», цитированный выше, и, во-вторых, две группы песен из сборника Чулкова: первую (А) — I, 196; II, 184, 194, 195; III, 82; и вторую (Б) — I, 125–127, 129, 133, 169, 180, 182; II, 131, 187, 198; III, 117, 128. Разница между песнями двух групп в том, что в полустишиях песен первой группы двусложные интервалы преобладают над трехсложными, а в полустишиях второй группы — наоборот. Вот употребительность различных междуиктовых интервалов на первом, втором (цезурном) и третьем месте в четырехиктном стихе (первое число — количество случаев в «Лазаре», второе — в песнях А, третье — в песнях Б):
Первое полустишие:.1. — 30, 16, 17;.2. — 140, 65, 66;.3. — 32, 45, 151;.3. — 6, 9, 43; проч. — 5, 4, 18.
Цезурный интервал: 0 + 0 — 1, 1, 0; 0 + 1 — 13, 0, 9; 0 + 2 — 6, 35, 107; 0 + 3 — 0, 1, 5; 1 + 0 — 38, 7, 3; 1 + 1 — 77, 46, 24; 1 + 2 — 13, 7, 76; 1 + 3 — 2, 0,1; 2 + 0 — 19, 8, 10; 2 + 1 — 32, 27, 49; 2 + 2 — 9, 5, 6; 2 + 3 — 0, 0, 1; 3 + 3 — 1, 0, 0; 1 + 4 — 2, 0, 0; 3 + 2 — 0, 2, 4.
Второе полустишие:.1. — 10, 19, 17;.2. — 103, 55,45;.3. — 41, 18, 125;.3. — 3, 5, 14;.2 — 18, 15, 38;.3 — 31, 24, 54;.4 — 2, 0, 0; 5, 3, 2.
Для наглядности обобщим эти показатели: во-первых, объединим (для III интервала) ритмические вариации с наличным и с пропущенным ударением на последнем месте (т. е. 1. и.2–;.2. и. 3–;.3. и 4–); во-вторых, объединим (для II интервала) ритмические вариации по слоговому объему интервала, независимо от положения цезуры (то есть 0 + 2, 1 + 1 и 2 + 0 объединяются в интервале.2. и т. п.); в-третьих, объединим (для всех трех интервалов) вариации.3. и.3. Получим такую картину для каждой из наших групп текстов (таблица 12; цифры обозначают процент встречаемости данной формы).
Таблица 12
Из таблицы 12 видно, что в «Лазаре» господствуют двусложные интервалы (особенно внутри полустиший, слабее на стыке полустиший), а в песнях Б господствуют трехсложные интервалы (тоже сильнее внутри полустиший и слабее на стыке полустиший); песни А занимают промежуточное положение. Грубо упрощая, можно сказать, что для «Лазаря» характерен стих строения 2–1–2:
В руцех выносила мед и вино…;
для песен А — стих строения 3–2–2:
За морем синичка не пышно жила…;
для песен Б — стих строения 3–2–3:
Что по той ли быстрине, по Камышенке реке…
Средняя длина I, II и III интервалов для «Лазаря»: 2,04–1,97–2,08; для песен А: 2,25–2,22–1,93; для песен Б: 2,63–2,42–2,29 слога. В «Лазаре» определяющей является тенденция к симметрии двух полустиший, в песнях намечается тенденция к постепенному сокращению полустиший от начала к концу стиха. Можно отметить и то, что в песнях несколько чаще появляется пропуск ударения на последнем икте («Лазарь» — 23,9 %, песни А — 28,1 %, песни Б — 31,2 %). Оба эти наблюдения позволяют сказать, что в народном четырехиктном стихе уже намечаются те тенденции к «облегчению» конца стиха, которые, как известно, приобретают полную силу в литературном стихе.
Так как в четырехиктных стихах возможен пропуск ударения на последнем икте, а в трехиктных — сверхсхемное ударение на окончании, то многие строки народного стиха могут одинаково входить в контекст как трехиктного, так и четырехиктного стиха. Разница тут определима лишь статистически: если в рассматриваемом тексте последний слог каждого стиха чаще ударен, чем безударен, — то этот текст следует рассматривать как четырехиктный; если чаще безударен, чем ударен, — то этот текст следует рассматривать как трехиктный. В былинном стихе окончание строки чаще безударно; поэтому мы считаем былинный стих трехиктным, несмотря на то что порой в нем попадаются целые группы строк с ударением на последнем слоге, которые могли бы войти и в четырехиктный стих:
Возьмешь ли, Никитич, меня за себя?
А, право, возьму, ей-богу, возьму!..
А и стал Добрыня жену свою учить…
Он первое ученье — ей руку отсек…
Четвертое ученье — голову ей отсек…
А и эта голова не надобна мне…
(Кирша Данилов, № 9)
Именно из‐за наличия таких строк Ф. Е. Корш в свое время считал возможным свести былинный стих и песенный стих только что рассмотренного типа к одной и той же «четырехтактной» схеме «Ах вы, сени мои, сени, сени новые мои», осложняемой различными стяжениями. Думается, что это неосновательно; разница между трехиктным былинным и четырехиктным песенным тактовиком отчетливо ощутима даже на слух.
7
Литературные имитации: силлабо-тонические размеры. Закончив обзор ритмики народного стиха в трех основных его размерах, мы можем перейти к характеристике литературных имитаций этого стиха. Имитации эти разнообразны, но возникают все одинаковым путем: среди многих ритмических вариаций народного тактовика выделяется какая-нибудь одна, звучание ее канонизируется, и она выдерживается на протяжении всего стихотворения. В первую очередь такой канонизации подверглись, конечно, те вариации, которые были созвучны привычным силлабо-тоническим размерам. При этом почти всегда они сопровождались нерифмованным дактилическим окончанием, казавшимся поэтам первым признаком народного стиха.
Обзоры литературных имитаций народных размеров уже делались в русском стиховедении[53]. Поэтому мы ограничимся лишь самой краткой систематизацией этого интересного материала.
а) Пятистопный хорей, исконный размер народного эпического стиха, не нашел в литературных имитациях почти никакого использования. Дело в том, что до середины XIX века (до лермонтовского «Выхожу один я на дорогу…») этот размер был еще не освоен в русской поэзии, и поэты, писавшие
