Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
вынужден сравнивать ощущения одного момента с ощущениями другого.
По сути, Беркли в этой теории описывает феномен «синестезии», который существует как противовес симптомам аутизма и истерии. Если аутизм – это «нахождение исключительно внутри ума», а истерия – это как раз наоборот, «нахождение исключительно вне тела», синестезия объединяет разум с телом (res cogitans и res extensa, соответственно), создаёт их взаимосвязь. В отличие от аутизма и истерии, синестезия воплощает в себе единство ощущения, восприятия и представления. Это «объединение чувств», аффективное соединение чувственного с интеллектуальным, которое происходит в восприятии телом материальности мира посредством абдукции. Не случайно, что касается пространства, то именно Беркли впервые очень убедительно показал, что это отнюдь не воспринимаемая нами вещь, но вещь, которую мы получаем посредством вывода, умозаключения. Он подчёркивает эту невозможность прямого «видения» третьего измерения пространства, поскольку сетчатка глаза представляет собой плоскую поверхность. С другой стороны, известно, что до 20 % аутистов обладают синестезией, которая связана с «савантизмом» (наличием таланта, одарённости или даже гениальности). Проблема в том, что «синестеты» не могут перескочить через свои ощущения, к которым они чересчур привязаны и считают абсолютно истинными[60]. У Д. Свифта рассказывается о «слепорождённ[ом], под руководством которого занималось несколько таких же слепых учеников.
Их занятия состояли в смешивании для живописцев красок, каковые профессор учил их распознавать при помощи обоняния и осязания»[61]. Эти представленные в Академии Лага-до в виде пародии эксперименты и размышления в точности совпадают с идеями Р. Бойля, касающимися цветов, которые включали историю о слепорождённом человеке, который мог различать цвета на ощупь.
Итак, Беркли сделал важное открытие, согласно которому визуальное функционирует как «язык». Беркли отвергает «оптический язык» и «язык гипотез» ради того, что он считает бессловесным «визуальным языком природы», который не нуждается в интерпретации или объяснении, но доступен и самоочевиден на опыте. Этот безмолвный «язык природы» нужно воспринимать, но не текстуализировать. Он разделяет с нашим языком слов то, что состоит из знаков, но полностью отличается тем, что должен и может быть понят без какого-либо посредника и для всех одинаково.
Согласно берклианской форме идеализма, причинно-следственная связь должна существовать только в сознании агента, а не мысленно проецироваться на мир. Это является отличием от И. Канта. Это не «элиминативизм», который отрицает существование какой-либо причинно-следственной связи, в том числе той, которая проистекает из человеческого мышления. Здесь причинность существует в том смысле, что она мысленно проецируется на мир – нечто сродни вторичному качеству. Переживание объектов возможно только в том случае, если эти объекты удовлетворяют определённым условиям. Таким образом, мы можем вывести важные характеристики объектов нашего опыта (факты об их причинно-следственных и пространственно-временных отношениях) из существования опыта и, следовательно, из существования чего-то ментального. Рассматривая то, что требуется для существования опыта, мы можем вывести необходимые истины об объектах опыта. Это даже можно рассматривать в определённой степени как своеобразную трактовку «антропного принципа». Наука (научный материализм) ведёт к исчезновению сознания. Но это самый очевидный для нас факт, что оно существует. Так что материализм не соответствует истине.
Беркли считал, что корень скептицизма заключается в открытии разрыва между опытом и миром, вызванного теориями идей, подобными локковским, которые предполагают «двойное существование объектов чувств, одно из которых умопостигаемо, или в уме, другое – реально и вне ума»[62]. Скептицизм возникает потому и существует до тех пор, пока люди думают, что реальные вещи существуют независимо от ума, и что их знание может быть реальным лишь постольку, поскольку соответствует реальным вещам, в результате чего они не могли быть уверены, что у них вообще есть какое-либо реальное знание. Ибо как можно знать, что воспринимаемые вещи соответствуют тем, которые не воспринимаются или существуют вне ума? Веру в то, что вещи могут существовать независимо от их восприятия, Беркли называет доктриной «абстрактных идей», которую он беспощадно критикует. Абстракция состоит в разделении вещей, которые могут быть разделены только в мыслях, а не в реальности, например, цвет и протяжённость поверхности.
Грубо говоря, аргумент Беркли заключается в том, что мы не можем представить себе непостижимый объект, потому что, представляя его, мы представляем, как он будет нами восприниматься.
Познаёт ли Бог?
Беркли рассуждал о том, может ли вообще Бог познавать, если это, по определению, существо, которое не отличает себя от своих состояний, и тем самым не может отличать предметы от своих состояний. Богу «по умолчанию» присуще интеллектуальное созерцание, что равнозначно возникновению сущности предметов в акте их восприятия. В этом смысле никакого опосредованного знания не существует. Существо, которое не отличает свои состояния от предметов, не есть существо познающее. При это мы, люди, созданы по образу и подобию (imago Dei). Так что же получается? Что Бог – аутист? А мы для него объекты? Во-первых, Бог – не аутист, поскольку он – Троица! А во-вторых, с точки зрения Аврелия Августина, “Fallor ergo Sum” – прообраз декартовской формулы познающего субъекта, “Cogito ergo Sum”, который дошёл до него через иезуитов, у которых он получал образование. “Fallor ergo Sum” – заблуждаюсь, ошибаюсь, следовательно существую. В этом – принципиальное отличие человека от животного или машины. Если животное ошибётся, то, согласно закону эволюции и борьбы за выживание, оно с высокой степенью вероятности погибнет. Если машина сделает ошибку, то разрушится, «зависнет» и т. д. И только человек может почти всегда, часто, или даже всё время ошибаться, и, тем не менее, при этом двигаться дальше, вперёд. Это указывает на главное достоинство, сильную сторону человека и его принципиальное отличие и общая черта с Богом. Ошибка – это источник нашей связи с реальностью. Если бы не было нас, людей, с несовершенством нашей природы, то у Бога не было бы «обратной связи» и он был бы аутистом. Мы ему нужны, чтобы оставаться в сознании. Вот почему он поддерживает наше бытие. Кроме того, ещё у древних греков было слово для обозначения всего исключительно и герметично «частного», «приватного» – Idios. По-русски это, разумеется, «идиот». А на современном «медикализированном» языке – «аутист».
Любопытный анализ проведён Джорджем Томасом, в котором он доказывает тезис о том, что «берклианский Бог» на самом деле ничего не воспринимает[63]. Общепринятое мнение состоит в том, что принцип Беркли “esse est percipi”
столкнул его с проблемой существования тел, когда их никто не воспринимает, и что для решения этой проблемы он сказал, что они существуют непрерывно, потому что Бог всегда их воспринимает. На этом основании утверждается, что «восприятие» Бога является неотъемлемой частью философской системы Беркли.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
