на встречу с парнем из Йайагуа, так мы тут всю голову изломали — идти с подарком или без? — вопросили из Боливии.
— Сразу не скажу, буду думать, что подарить. Как там остальные?
— В город приехал племянник из Бразилии, все остальное без новостей.
Еще несколько кодированных фраз и сеанс закончен.
Вася улыбался — прозвучали все обговоренные условные слова, у обеих сторон все хорошо, но вот вопросики… Племянник из Бразилии, где в лесах водится много диких обезьян, приехал в город — то есть, к Гильену. Племянник — значит, близкий ему по взглядам человек. Да неужто сам Маригелла???
Пока касик переваривал полученные сообщения, Мануэль только глядел вопросительно, но ждал молча.
— Такая проблема, Мануэль. Полагаю, это надо решать вам, а может, и Фиделю. Есть там такой профсоюзный политик, Хуан Лечин…
— Лидер шахтеров, — показал знание обстановки разведчик.
— Он самый. Так вот, нам он очень нужен в составе коалиции, но он упрям и своеволен, мы полагаем, что привести его к сотрудничеству можно только авторитетом Че.
— То есть расшифровать Че на встрече с Лечином? — мигом ухватил суть Мануэль.
— Да. И неясно, что сейчас важнее, сохранять тайну или получить важнейшего союзника?
— Я думаю, нужно идти на встречу, — уверенно ответил кубинец, — Че уже больше года в Боливии, со встречей или без, расшифровка неизбежна. Люди, слухи, случайности, Дебре в Париже за языком не следит… Но давай-ка вечером спросим Фиделя, может, у него свои виды.
Вася задумчиво хмыкнул и покачал головой, бездумно крутя ручку настройки приемника.
… годня сдан в эксплуатацию аппаратно-студийный комплекс телецентра в Останкино и его передающая телебашня — самое высокое сооружение в мире, созданное трудом и гением советских людей!
Процедуры в госпитале прошли под непрерывное ворчание «старорежимного» доктора, которого всемерно поддерживал Игнасио Дуке — нехрен шастать каждый день, послеоперационный период еще не закончен, нужно лежать и кушать кашку и вообще слушаться врачей. Медсестра Эсперанса только помалкивала, но завлекательно стреляла глазами.
Но прибыл порученец Фиделя и опять увез Васю в Ведадо, где его ждали два новых лица: худой, но с пухлыми щечками, с редкими усами вместо положенной барбудо бородищи, узкоглазый Рауль Кастро по прозвищу El Chino[iv], и его красотка-жена, круглолицая и смешливая Вильма.
Вот они и насели на Васю с вопросами, пока Селия в уголке строчила в блокнот. Какую тактику используют боливийские партизаны? Что значит «курс молодого бойца»? Как три недели? Даже месяц? И что в него входит? А откуда инструкторы? Женщины в лагерях есть? Много? Каков размер свободной территории? А потери? В среднем, сколько в месяц? Как организована эвакуация и лечение? — это уже подошел доктор Вайехо. В каком другом месте Вася уже опух бы отвечать на сыпавшиеся с трех сторон вопросы, но среди этих веселых людей он чувствовал себя легко и свободно, только изредка печально вспоминая, какими старичками он помнил их в свое время.
Рассказ о разгроме рейнджеров они выслушали без малого раскрыв рот, после чего Рауль коротко резюмировал:
— Связь. Нужна связь на поле боя.
А Вильма, тряхнув копной темных волос, кокетливо спросила:
— А меня возьмете с собой, команданте? Я хорошо стреляю!
— Пока некуда, я в госпитале отлеживаюсь.
— Она действительно очень хорошо стреляет, — обнял жену за плечи Рауль.
Потом приехали Барбароха и Фидель, но в общий разговор не вступили, а что-то тихо обсуждали в углу, выдернув к себе Вайехо.
— Ну что же, готовься, завтра полетишь, — вернулся в общий разговор доктор.
— Обратно? — обрадовался Вася.
— Совсем наоборот, в Чехословакию. Там хороший санаторий, нам нужно как следует поставить тебя на ноги, вон бледный какой.
— Да я и здесь могу долечиться.
— Нет уж, считай, что это приказ.
— При всем уважении, команданте, — набычился Вася, — но я не ваш подчиненный. И я отвечаю за своих людей.
Он даже сжал кулаки — еще не хватало, чтобы его взнуздали и заставили выполнять прямые приказы. Сотрудничать — сколько угодно, но не надо делать из касика пешку.
— А, каков? — жизнерадостно захохотал Фидель, за спиной которого растянул губы в улыбке Барбароха. — Наш парень!
— Там гораздо лучше врачи и оборудование, серьезно, — вступил Вайехо.
— Это не приказ, — Мануэль покосился на старшего Кастро, — а просьба. Ты волен отказаться, но тебя там очень ждут. Полетишь через Францию, месяц в Праге, на обратном пути можешь задержаться в Париже…
«Ну так бы сразу и говорили. Стоп! Он что, знает про Исабель?»
— Хорошо. Только сделайте мне документы на студента-этнографа.
— Ну вот и договорились, — подошел Рауль. — За это надо выпить. Всем зарядить!
Под звяканье стаканчиков с ромом Мануэль успел шепнуть Васе:
— К тебе придет человек, спросит хорошо ли тебя прооперировал доктор Хименес, расскажи ему, что сочтешь нужным.
***
Пани Нуличекова ушла, в очередной раз оставив ощущение, что его изнасиловали. Во всяком случае, лечебные процедуры, производимые чешской медсестрой, не подразумевали получения пациентом хоть сколько-нибудь приятных эмоций — в отличии от медсестры в Гаване, которую он все-таки прихватил за попу к обоюдной радости.
Эспа, Эсперанса отвечала на его заигрывания все последние дни на Кубе, а в день перед отлетом попросту заперла дверь в палату и трахнула Васю — от души и с огоньком, зажимая самой себе рот, чтобы на вопли не сбежался весь госпиталь. И пусть он так и не поел лангустов и не попал на Варадеро, но утешался тем что выполнил хотя бы третий обязательный пункт визита.
В Париже их встретили и тут же обеспечили пересадку на самолет до Праги — мечта повидать Исабель поблекла и отодвинулась на неопределенный срок. Вася только успел всунуть встречающему письмо для главы фирмы Llama y Vicun’a Exportador и взять с него обещание обязательно передать его из рук в руки. Дальше — аэропорт Рузине, стремительно промелькнувшая за окнами автомобиля Прага и, наконец, санаторий StB[v] в Ладви, где его принялись тиранить с утра до вечера — физиотерапия, лечебная физкультура, осмотр, анализы, опять физиотерапия… Чешский врач, несмотря на восемь с лишним тысяч километров до Кубы, выглядел в точности как «старорежимный» коллега из Гаваны, вплоть до авторучки и стетоскопа в нагрудном кармашке халата, и сильно опасался возможного образования спаек. За месяц Васе трижды сменили диету, назначили маршруты утреннего и вечернего моциона и вообще скучать не давали до самого Рождества, когда почти весь персонал разъехался по домам на праздники, оставив на месте только несколько человек.
Получив хоть немного свободного времени, касик зарылся в книги, но уже через час его прервал стук в дверь. Первым в
