И тюрьма для господ? Простому человеку сесть негде? Теперь все равны!
Прямо социал-демократ.
— Мы, — кричит, — грамотные! Читали! «Свобода личности». Желаешь в тюрьму садиться — садись! Понимаем, что значит!
Совсем голову потерял!
Выскочил.
— Да я, — говорю, — тебя, такого, сякого, разэтакого, за эти слова… в тюрьме сгною!
Хохочет подлец.
— Да я этого, — говорит, — и требую.
Нечего делать!
Дал ему полтинник и рекомендацию к мяснику в «союз русского народа».
Впадает в социал-демократические заблуждения, но мог бы быть деятельным «союзником».
Воскресенье
Второй день тихо.
Сидоров не ходит.
Записан в «союз» и получает в день полтинник.
Понедельник
Мещанинишку Сидорова из «союза» выгнали: знамя пропил. Пенял мяснику:
— Знаете, что за народ. Вы бы из коленкора! Удивительны эти руководители! Никакого знания народа. Ну, кто же делает знамена из шелка?
Вторник
Сидоров появился.
Пьянешенек.
Опять скандал.
— Издевательство! — кричит. — Люди добрые! Что же это? Зачем же людей зря берут? В участок забирают, мировыми судят, к тюрьме приговаривают. А потом шиш! Сажать — их нету! Зачем же бедному человеку беспокойство? Зачем суд?
Грозился:
— Я, — кричит, — к корреспонденту столичных газет пойду! Я, — кричит, — у г. корреспондента курицу украду. Пусть вас в столичных ведомостях как следует расчихвостит!
И пойдет!
От русского человека всего жди.
Суббота
Имел удовольствие читать в полученной сегодня столичной газете корреспонденцию из нашего города:
«Благодаря крайнему нерадению местных тюремных властей даже приговоренные уже судом тягчайшие преступники невозбранно ходят по городу, внушая ужас обывателям. «Экспроприации» участились. Похищают не только неодушевленные предметы — деньги и проч., — но уводят среди бела дня со дворов одушевленные существа — домашнюю скотину…»
Это курица-то — «одушевленное существо» и домашняя скотина!
Есть ли у вас совесть, гг. корреспонденты?
Понедельник
По поводу корреспонденции столичной газеты получил от губернатора по телеграфу нагоняй:
— Принять меры.
Частная телеграмма сообщает, что едет с ревизией. Принял меры. Сидоров сидит. В женином будуаре сидит. Куда же я его еще посажу? Жена плакала. Обещал шелковое платье.
— Потерпи, голубушка. Вся Россия терпит. Потерпи и ты со всеми. Терпеть — теперь самое патриотическое занятие.
Сидоров на ее козетке спит. Еще кочевряжился.
— Оно, — говорит, — конечно, не совсем, чтобы по закону. На диванах спать. Да ежели хорошее обращение буду видеть, — согласен претерпеть!
Какова скотина?
Обедает с нами. Ест, что и мы.
Вторник
Сидоров становится невыносим.
На завтра заказал баланду.
— Желаю, — говорит, — чтобы по закону! Что арестанту полагается! Арестантский суп! И чтобы все арестантский суп ели! Будем есть баланду.
Среда
А не убить ли мне мещанина Сидорова? Становится нестерпим. Потребовал, чтобы в женином будуаре ему нары выстроили.
— Я, — говорит, — не к будуару, а к тюрьме приговорен. Желаю отбывать, как следует. Полагаются нары. Мы к нарам привычны.
Насилу уговорил его спать на рояле.
— А дверь, — говорит, — чтобы запирали, чтобы я не убег.
Обещал запирать.
— А в дверях, — требует, — чтобы глазок просверлили и цельную ночь на меня в этот «глазок», не отрываясь, смотрели.
Очень интересно!
— Потому я один спать боюсь!
Не ставить же сторожей в свою квартиру! Будем сторожить всю ночь сами. По очереди.
Четверг
Сидоров становится день ото дня невыносимее. Сегодня требует, чтоб в женином будуаре в окна решетки вставили.
— И парашу, — говорит, — мне!
Тьфу!
И ведь главное что! Основания имеет.
— Желаю, — говорит, — чтобы все по закону! И никаких!
Нотации читает:
— Это, — говорит, — с вашей стороны арестантам поблажки! За это, — говорит, — вашего брата по шапке!
Пятница
Сегодня бунт.
Сидоров решительно объявил, что желает быть переведенным в тюрьму.
— На тюремном положении. А у вас мне скучно. Барыня сидит цельный день в книжку мордой уткнумшись. Дети чему-то учатся. Не ругается никто. Ни в карты с кем. Желаю в общую!
Долго усовещивал:
— Да пойми же ты, — говорю, — что политика…
Знать ничего не хочет.
— А зачем, — говорит, — тюрьмы махонькие строите! Налоги с граждан берете, а тюрем не строите. Никакого попечения!
Наконец, уговорил.
Дочь для его развлечения на рояле играет. Сын-гимназист «русскую» пляшет. Жена будет ему загадки загадывать.
— У нас, — говорит, — в тюрьме так принято, чтобы жиганы сказки говорили и загадки загадывали.
В карты буду играть я.
Суббота
Хожу с опухшим носом. В носы играли. Выиграешь с него, с черта, когда он все наши карты переметил!
Воскресенье
Сегодня удостоились посещения его превосходительства. Был губернатор.
Сначала обошел политику — тюрьму. Опрашивал:
— Нет ли претензий?
Из каждой камеры подали по три жалобы. Потом изволил проследовать для разбора ко мне на квартиру. Был сервирован чай и предложена легкая закуска. В таком количестве, чтобы не похоже было на задабривание. Сидоров, негодяй, к закуске вышел! А? Представил его губернатору.
— Позвольте представить, ваше превосходительство, наш уголовный арестант. За кражу. В женском будуаре содержится. Как родной!
Его превосходительство посмотрел удивленно.
— А?.. Это очень хорошо…
— Точно так, ваше превосходительство. По случаю переполнению тюрьмы пожертвовать на пользу отечества жениными удобствами. Не угодно ли осмотреть вашему превосходительству женину камеру… То есть арестантский будуар…
Совсем спутался.
Изволили осмотреть.
Клавишей рояли даже перстом коснулись.
— Расстроен!
Это
