Чтобы это знать, ему хватало тех коротких взглядов, которые он бросал на меня.
– Извини, собеседник из меня пока… не очень.
Ему нужен был запас сил.
– Если еще раз извинишься, я закажу тебе все по кругу в двойном размере.
И расползлась на моем лице улыбка.
«Ешь. Это не просто процесс восстановления сил, но процесс получения удовлетворения. И наблюдать за ним приятно».
Кафе было маленьким, придорожным, но вполне уютным. Несколько столов на манер вагона, красные диваны, расторопные официантки. Крейдена, на чьей щеке красовался след от удара, они рассматривали с затаенным любопытством. Синяк их не смущал, их привлекала его сильная широкоплечая фигура, его аура.
«Особенно сейчас, – думала я, – когда он после этой пробежки». Сама пробежка закончилась, а флер от нее до сих пор остался.
– Ты был прекрасен, – я произнесла это тихо. Теперь я могла это сказать, теперь меня не тошнило, мой пульс не шкалил, и мне больше не хотелось или удавить админа, или взять пушки и расстрелять вертушки.
Тарелка напротив опустела. Осталась пара кусочков сырного хлеба на другой и еще полстакана газировки. Я была уверена, Крейден прикончит и это.
– Я напугал тебя.
Ему не нужен был ответ, он знал его. Знал, что все мои нервные окончания стлели в той смотровой комнате, что они теперь год будут восстанавливаться. Да, я хотела «фильм», не знала только, насколько Форс шутник. И все равно он был чертовски прекрасен, непередаваемо хорош, идеален.
– Конечно, ведь я никак не ожидала, что ты затребуешь самый сложный трейл и военных дронов. – Помолчала, продолжила через паузу: – Админ сказал, что до тебя таких… дураков не было.
Крей не обиделся. Прищурился с насмешкой, как он умел, расслабленный, как и прежде, будто час назад не преодолевал никакого испытания.
– Почему же «дураков»? Если поставить человека в по-настоящему критическую ситуацию, он узнает предел своих возможностей. Узнает, что за этим пределом есть другой, третий… или отсутствие границ.
Границы есть у всех. У кого-то дальше, у кого-то ближе, но спорить я не стала. У Форса вышло сделать все правильно и красиво. Получилось ли бы подобное у кого-то другого? Никаких гарантий.
– Все равно… я была на тебя зла!
– Знаю.
И эта плавленая пучина в глазах, гасящая любой всплеск моего норова.
– Тебе хотелось… меня помучить?!
– Мне хотелось дать тебе увидеть то, что ты на самом деле хотела.
Черт. Я не хотела. Не так… И немножко хотела. Наверное, однажды я разберусь.
– Я тебя… я…
Я не знала, что именно хочу сделать с тем насмешливым мужчиной, который улыбался напротив.
– Ты меня возбуждаешь, когда ты такая.
Его глаза еще прищурились, прикрылись, как у кота, воображение которого разделилось на два мира. В одном то, что есть здесь – кафе, столик, мы, сидящие на диванах. Во втором другое – томные касания, очень плотное слияние, размеренные, задающие ритм толчки.
Я и сама кое-как выпуталась из этой воображаемой сцены.
– Ты поставил рекорд, знаешь об этом?
– Меня не заботили цифры.
– Тебе предлагали фотосессию?
– Да. Я отказался.
– А приз? Ты его забрал? Они говорили, что ты выиграл пятьдесят тысяч.
Достаточно большие деньги.
– Да. Попросил перевести на твою карту.
– Что?!
В этот момент меня пробило настоящее возмущение.
– Это не мои деньги, не я их заработала! Честно, и они должны быть…
– Я так захотел.
– Это твои!
– У меня достаточно денег.
– Крей! Я отправлю их назад!
– Не отправишь. Ты оставишь их себе, это приказ.
Последняя фраза, сказанная мягко и со сталью, обрубила мою речь на полуслове. Нет, я хотела возмущаться, я планировала продолжить до победного, но теперь в немом изумлении открыла и закрыла рот.
«Это приказ».
Взгляд теплый. Взгляд бетонный. О, Форс умел приказывать.
Мне пришлось вдохнуть, выдохнуть. Даже потянуться за его газировкой, отпить – мой чай закончился.
Полное бессилие, полная капитуляция.
Он умел это делать жестко, вовремя. Ставить на колени, но на мягкий коврик, на бархатный – у меня почему-то поджался низ живота. Хотя я не «рабыня», я вообще в эти игры никогда не играла.
Пришлось, однако, спор по этому вопросу прекратить.
– Знаешь, когда ты был там, я была готова сожрать ведро песка, лишь бы остановить гонку. Лишь бы эти дроны за твоей спиной рухнули в пропасть.
– Но я был хорош.
– Ты был супер хорош.
– Красив?
Он издевался надо мной. Тестировал женскую выдержку.
– Безумно.
– Значит, все не зря?
С ним вообще все не зря.
Прошла мимо официантка – облапала Крейдена очередным плотным взглядом, по мне мазнула глазами, как по противной трещине в стене. Придвинулась ближе, склонилась над столом объемной грудью, убрала салфетки. Удалилась недовольная тем, что ее больше ни о чем не попросили.
– А у нас уже началось, – я облизнула пересохшие губы, когда она удалилась, – время приказов?
– Пока нет. Считай, что мы просто потренировались.
Я предвкушала время настоящих «приказов», опасалась его, жаждала, беспокоилась, изнывала от желания узнать, что будет дальше. Как все запутано…
– Мы поели? Идем?
Да, поели. По крайней мере, он. А я чуть успокоилась – все сложное осталось позади.
(DOTAN – No Words)
Вновь полноценное ощущение фильма. Мы идем к машине – его рука на моем плече. Тяжелая, настоящая, обнимающая. Мы вместе настолько, что не разлепить, не разделить. А вокруг такой закат, какой бывает раз в десять лет – оранжевый, розовый, фиолетовый, – заливающий мир покоем. Дальше мы опять куда-то без цели и направления. Как хорошо знать, что твой мужчина – лучшая стрелка компаса, и всегда приведет туда, где ты хочешь быть. Парковка почти пуста. Скоро сумерки.
На половине пути к машине я предупредила:
– Нам нужно заехать в аптеку.
– Зачем? Аптечка есть у меня в багажнике.
– В ней есть, чем смазать…
Я не успела даже верно сформулировать смысл предложения, а мой спутник уже улыбнулся.
– Лубрикантов нет. А тебе они нужны?
Я фыркнула весело и возмущенно.
