всё понятно, обращайтесь ещё, всегда пожалуйста и тому подобное… 12000 руб и номер телефона Варвары для перевода. Люся смотрела в окно, демонстративно отвернувшись от его рук с телефоном. Её спокойствие было уверенностью рыбака, улов которого плотно заперт в ящике и никуда не денется. Он удвоил сумму, показавшуюся ему слишком скромной, округлил немного в плюс и нажал «Перевести». Не ради того, чтобы показаться богатым и беззаботным транжирой, а скорее извиниться за своё бегство.
Приехав домой, захотелось полежать в ванной, закрыв глаза и этим обозначить свой переход из одного состояния в другое. Точнее — и другого в обычное.
— Люсик! Так как тебе идея по поводу постоянного обиталища?
— Интересно, но подумаем.
— А есть другие планы?
— Не люблю планы. Есть идеи. Из веера идей, как из колоды карт, берёшь самую подходящую в данный момент и выигрываешь.
— Вот теперь ты прежняя и милая. Ты и…
Договорить он не успел. Конечно, она опередила его вопросом:
— И когда я была другая и не милая?
— Я не то хотел сказать, или сказал не очень понятно.
— Расскажешь прокурору! — ответила она, заливаясь смехом и кидая ему на диван яблоко.
— И какие у нас идеи?
— Да о каких идеях сегодня речь? Хоть бы рассказал, что там интересного. Завтра, кстати, пятница. Погуляем вечером? Я одна же не гуляла.
— Может в субботу с утра? Хочется забрести куда-нибудь, откуда не видны заборы и бетон многоэтажек.
— Согласна, но завтра встреть меня обязательно.
#next
В субботу с утра Лёха вооружился двумя скрученными в рулоны плотными, тёплыми подстилками, сумкой с термосом, аудиоколонкой с их любимыми медленными балладами, пакетом клубники и черешен, выращенных Бог знает где в это время года, и рогаликами с черносливом, происхождением которых никого не удивишь в любой из двенадцати месяцев года.
Они долго бродили по проталинам, сворачивая на узкие тропки, упираясь в тупики из последних серых сугробов и противопожарных канавок.
— А ты знаешь, чем я занимался до знакомства с тобой? В смысле, как отдыхал и расслаблялся?
— Да ты, вроде бы рассказывал. Всего не помню…
— Я о музыке.
— А вот это помню.
— Такой свежий весенний воздух! Придёт лето и до осени его уже не будет. Этот воздух хочется пить, хочется надышаться им досыта.
— А подстилки для лежания или сидения?
— Скорее для лежания. Только выберем место посуше и повыше. И подальше от гуляющих.
Люся хитро и безмолвно посмотрела на него и покачала пальчиком.
— Просто для лежания!
Она одобрительно кивнула, удовлетворившись тем, что понимание достигнуто.
Среди стволов они заметили бугорок, который явно соответствовал всем требованиям. Ветра почти не было, а солнечной стороны бугорка была умятая снегом прошлогодняя трава. Пару мешающих сухих сучков откинули в сторону и расположились на подобие пикника. Запах просыпающейся земли, едва они прилегли на коврики, стал густым, теплым и влажным.
— Я тебя как-то пробовал научить, но ты была не очень расположена к релаксу. Поэтому мы просто уснули. Нужно просто положить руки вдоль тела ладонями вверх или к телу. И расслабиться. Слушать музыку. Тогда тело несколько раз сменяет ощущения. То приятная тяжесть, то невесомость.
— Я попробую.
— А я поищу трек, чтобы было полегче. Здесь точно должен быть такой. Диск «Равноденствие» из Жана Мишеля Жарра, например…
— Может лучше «Зоопарк»?
— Нет. Он серьёзный, как Пинк Флойд…
— Нашел. Включаю с начала.
— Ничего, если я буду касаться тебя рукой.
— Наверное, ничего. Конечно. Только молчим и наслаждаемся теплом и мысленным полётом.
Следующие минут семь два лица, обращенные к солнцу, ощущали почти жар лета, потому что шум волн из музыки очень этому способствовал. Движения воздуха около земли почти не было, а если он и двигался, то это были мягкие тёплые прикосновения. Они погрузились в эту тонкую пелену воздуха нагретого солнцем у земли и почти уснули, но это был не сон. Это была неподвижность и медитация, полёт мечты, фантазии. Временами казалось, что он чувствует пульс в её руке, которая внешней стороной ладони касалась его руки, потом кружение звуковых эффектов и музыки, рисующей в воображении радугу над тропическим водопадом, поглотило их сознание окончательно.
Внезапно Лёха увидел себя со стороны. Но он увидел себя одного. Если бы он мог вскрикнуть, то это может быть вывело его из этого кошмарного сна. Его зрение парило на высоте метров трёх над его телом. Он оглядел свои руки, полупрозрачные и искрящиеся снежным сиянием. Из-за спины раздался знакомый голос.
— И долго тебя тут ждать?
Развернуться сразу не получилось, но когда усилием мысли он представил себе разворот тела, то поворот получился. Увиденное позади едва не вернуло его опять на склон у дерева. Из земли струился спиральный водоворот белых светящихся пятен, сужающийся в середине в подобие песочных часов. Если бы светоносный снег двигался сверху вниз, то сходство было бы почти полное. За водоворотом хлопьев света покачивалась фигура Люси со сложенными на груди руками.
— А вопросы?
— Да всё уже отвечено за тебя. Давай руки.
Она протянула ему руки, обхватывая световой поток.
— У тебя так быстро получилось?
— Удивлён?
— Не то слово. Хотел тебя научить, а ты сама…
— Не плохо, да?
— Очень впечатляет.
— Это ещё не всё.
— А что дальше?
— Дальше — больше. Ни о чем не жалеешь?
— Нет.
— Ответ принят.
Она притянула его к себе, световой поток подхватил их, картинка леса распалась на вертикальные вращающиеся зеркала, темные с обратной стороны, а затем в ощущениях произошел мягкий обрыв. Что-то отделилось и вернулось назад, но два сознания устремились дальше.
(#точка пересечения с «Мгновение Вечности». Подробности в послесловии. Примечание автора.)
— Просыпайся!
— Где я? Где мы? — спросил Лёха голосом, похожим на свой. Может он открыл глаза, а может так вернулось зрение и сознание. Люся сидела на песке, обняв колени руками. Морской ветер трепал её рыжие завитки на
