Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
любителем пива. Внук, как-никак.
— Делся куда-то. Молодые выбросили его любимое кресло. Может, обиделся и ушёл…
Матвевна трясуче покачала головой. Заоконный фонарь лёгкими отрывистыми штришками окрасил жидкие волосы, будто хной.
— Жаль.
— Жаль.
Помолчали.
— Всё переделали нехристи черномазые. Дома родного не узнаю.
— Нехристи черномазые, зато работают задёшево.
— Дёшево-то дёшево, да как бы не упёрли чего.
— А ты следи, старая.
— Да я… что я могу?
Непонятно зачем пошебуршала целлофаном, обернувшим массивный шкаф. Она давно уже взяла привычку бесцельно бродить по комнатам, переставлять, перекладывать, перевешивать вещи. Наверное, это от старости. И брошенности.
— Заснуть бы…
* * *
— Украли, украли!
Старушка ураганом носилась по комнатам, опрокидывала вёдра из-под штукатурки, взметала тучи пыли, ворошила сорванные обои.
— Украли, украли!
— Что украли? — бросился к ней дед.
— Шкатулку, шкатулку мою украли! Последнее, последнее украли, чурки, нехристи, гады поганые!
Матвевна прижала к лицу узловатые руки в набухших венах и коричневых точках. Нет ничего стыднее старческих слёз. Но Матвевна не плакала. Давно уже. Давно.
* * *
Дед гладил такие ровные, такие чужие стены. Как и Матвевна, теперь и он не узнавал родного дома. Полы не скрипели и не щерились щелями, в рассохшиеся рамы не задувал вездесущий ветер, потолки потеряли желтоватые узорные пятна от добрососедских потопов. Всё было новое, чужое, даже холодное, кажется. Только часы — старые часы, которые он с таким трудом достал когда-то через третьи руки, — только они привычно отсчитывали время, ободряюще тикали из-под слоя строительной пыли. Они будто говорили: «Ты здесь. Я здесь. Я здесь — ты здесь. Я есть — ты есть. Ты стар — старьё. И я — старьё. Ты стар — и я. Исто-рия».
Дед смотрел с балкона на тую, которую посадил под окном давным-давно. Теперь она так вымахала, что закрыла весь вид. Ася не раз намекала, что неплохо бы спилить. Вова отнекивался только из лени.
«Ты стар — и я. Исто-рия».
* * *
Тёплым июньским вечером Ася и Вова пили чай на новенькой кухне. Глаза молодой горели.
— Видишь, как хорошо стало, когда избавились от рухляди? Так свежо, просторно, стильно! Не стыдно и гостей позвать на новоселье.
— Угу, — поддакнул Вова, жуя пирожок.
— И главное, всё очень функционально. И чисто. Ни пятен, ни разводов, ни протёртостей, ни дыр! Полы не скрипят, обои и плинтуса не отходят, батареи беленькие, никаких тебе ржавых бород! Сантехника вся новенькая, работает хорошо, трубы не гудят, не хрипят… Как же я об этом мечтала…
Она даже всплеснула руками от избытка чувств. Муж кивнул и взял ещё пирожок.
— Одно удовольствие в такой квартире жить! Только я тут подумала…
Вова поднял густые (не в пример волосам) брови.
— Часы… я знаю, они тебе дороги, наверное, как память, но вот в нашем интерьере…
— Да ничего они мне не дороги. Тут же коммуналка была, дед какой-то жил. Его часы. Хочешь — выкидывай.
— Спасибо, милый!
Она порывисто чмокнула мужа в шершавую щёку и кинулась снимать опостылевшие часы.
Слегка качнулась занавеска — будто от лёгкого движения, будто от едва заметного вздоха.
Джунгли, стрельба и немного безумия
♂
Космос позвал меня, когда я вылетел со второго курса юридического. Я не жалел об отчислении: на юрфак меня отправил отец. Сказал, что люди всегда будут лечиться и судиться, но если его сын-лоботряс станет врачом, то население Империи сократится на пару тысяч человек. Для Империи, положим, это не смертельно, но для этой пары тысяч — очень даже. После отчисления меня забрили в Добровольные защитники (не столь добровольные, как хотелось бы, но кого это волнует?). И тут я ощутил древнее желание действия, приключений, жажду крови даже. Никогда не подозревал в себе, тихом домашнем мальчике, таких атавистических наклонностей.
Служба мне нравилась, я выкладывался по полной и среди сослуживцев по показателям был в первой десятке. Хотел бы я видеть себя со стороны во время стрельб и тренировок на выжималке. Из рыхлого недоюриста превратился в поджарого быстрого бойца. В первом же отборе я прошёл в элитные подразделения космодесанта и началось настоящее обучение.
♀
В группу, летящую на Гевею, я попала совершенно случайно. Институт послал мою статью на международный конкурс «Сверхновая», и она заняла первое место. Пару раз моё лицо даже мелькнуло в имперской Канве, после чего кто-то меня, видимо, заметил (хоть тут мои внешние данные пригодились), запомнил и назвал при комплектовании группы, хмуря лоб и щёлкая пальцами («Ну эта, которая в каком-то конкурсе что-то там… Симпатичная такая, рыжая, в Канве видел»). По крайней мере, я себе так это представляю.
♂
Про те полгода тренажеров, симуляторов и марш-бросков можно было бы написать отдельную книгу, но сейчас я хочу рассказать о своем первом настоящем приключении. В одно прекрасное утро на построении к нам обратился сам генерал Ли-Крестовский. Речь его была пламенная и прочувствованная, некоторых слов я не слышал даже от наших прапоров. В целом, он был не слишком доволен результатами полугодового обучения нашего полка, но (тут он, безбожно коверкая, зачитал список фамилий) десяток отличившихся полетит на базу планеты Гевеи вместе с какими-то учёными. В настоящий бой нас отправлять ещё рано, потому что мы… как бы это… сопляки, но планета жёсткая, относится к категории II, класс НР («НР» значит, что на ней не нашли разумной жизни). И вот на могучем, повидавшем не одно сражение Р-боте класса А-7 «Надежда» мы неслись навстречу неизведанной опасности. Думаю, даже далёкие звёзды сквозь иллюминаторы видели ликование на моём лице.
♀
Я всегда боялась летать. Даже в атмосфере. У меня, стыдно сказать, и флайбайковых прав-то нет. Я уговорила себя только тем, что такого шанса может не представиться (семья дружно поддакивала). Космические полёты — дело дорогое, геологу на межзвёздное путешествие и за пять лет не скопить, тем более Гевея — почти рай с точки зрения климата. Загоришь, развеешься, камушки свои любимые поизучаешь, другой мир посмотришь…
Когда я увидела эту «Надежду», чуть не плюнула и не умчалась с космодрома, сверкая пятками. Я бы её назвала «Скепсис». Или даже «Глубокий пессимизм». Я обернулась. Едва различимые провожающие за хардглассовой стеной вдалеке, наверное, махали руками и улыбались во все зубы. Мигали вспышки 3D-камер, над моей головой жужжал блестящий шарик со значком Канвы, настраивал фокус и ждал от меня чего-то, что понравится миллиардной аудитории канвидения. Я сглотнула, вымученно оскалилась для серебристого глаза и побрела к трапу.
Взлёта не помню. До сих пор удивляюсь, как я его пережила. Потом
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
