пребывал без понятий – как она и чего.
Сколько помнил себя Фараончик ребенком, она никогда его не баловала. И с какой бы настойчивостью он не просил, умоляя на коленях купить ему понравившуюся игрушку, исход был один:
«– Вырастешь, заработаешь и купишь себе сам!»
А он и рос, годами сглатывая по ночам обреченные слезы из-за не мысленного равнодушия матери, которая то и делала, что покупала обнову одной себе, а ему доставались обноски, что отдавала соседка, после своего младшего сына. Затхлое тряпье, в пятнах и дырках, но мать непреклонно заставляла его одевать эти вещи. Так и с игрушками. Унизительно прося у друзей дать ему поиграть в новую, забавную игрушку, купленную им ихними родителями, ребята смеялись над ним и дразнили его – нищебродом.
Налившись краской внутреннего гнева, он тщательно скрывал свою злость и ненависть ко всем друзьям и недругам.
Впрочем, первых у него не было. Те, кто с ним поддерживал дружбу, думали так, что они приходятся ему друзьями, но не знали, что он общается с ними только для вида, напоказ, а вторых с возрастом стало – полно!
В старших классах, мать окончательно отбилась от семьи, безотчетно пропадая вне дома по целым неделям, совершенно не беспокоясь, как без нее ее сын. И так он ожесточился, что абсолютно стер жалость и к самому себе, и к другим, развивая в себе новое отличное качество – расчет во всем.
И уж до своего совершеннолетия он немало накопил в себе обид и злости на весь мир, обдумывая, как разбогатеть, а судьба подкинула ему подарок, сведя его с одним юристом. Тот и научил его хитроумному договору, по которому можно одалживать деньги в долг.
Так он разбогател, ни в чем себе не отказывая. Тачка – самая навороченная; одежда – лишь модных брэндов; причиндалы – первоклассные; если это штучки всякие – то исключительно предметы роскоши.
Виталий посмотрел на часы – утро наливалось, загорался день. И в это раннее время на небосводе ярко горела Венера в своем плотном атмосферном слое.
Так он и жил беспринципно, пока в возрасте тридцати двух лет, он не встретил Стеллу. Она взломала его систему, она разбила его каменное сердце, она научила его любить. И в эту минуту, подумав о ней, его тело разгладилось, сделалось послушным, безвольным.
Часами он мог думать о ней: – чувствительная, понимающая; тихая и спокойная; воспитанная, благонравная. Правильные, благородные черты лица, сочетались со смелой открытой красотой. Она наперед видела, когда у него не было настроения, болела голова, когда он был зол. В нужный момент умела приласкать и приголубить; сказать доброе слово, смягчить его жестокий нрав.
Ради нее он уже готов был почти исправиться, стать лучше, добрее, искреннее, но не получилось… Она украла его бесценный бриллиантовый зуб. Его отдушину, знак имиджа, престижа, авторитета.
В тот день охрана сплоховала. Впустила к нему горемыку, жалующего на непомерные грабительские проценты, на крошки, достающиеся от бизнеса, что на пропитание, и на семью не хватает. А он тоже хорош! Расслабился от любви, обмяк и не ожидал, что горемыка ему залепит кулаком наотмашь, да так, что его бриллиантовый зуб вылетел. А Стелла, присутствующая при этом, с его зубом то и уползла бесследно…
Охране не повезло в тот день, уволил он всю ее без выходного пособия, и до Стеллы рано или поздно обязательно доберется. А как с ней разделаться ему, он еще подумает, главное, чтобы зубик вернулся к нему.
И о, боже упаси, поддаться еще раз под влияние ее чар, ибо сейчас он безвозвратно вычеркнул ее из памяти, интересуясь лишь своим бриллиантовым зубом.
Утром ему принесли кофе и отчет о новоиспеченном спонсоре танцовщицы Полины. Он поднялся с кресла, растянул свое затекшее тело, отпил несколько глотков эспрессо без сахара и принялся читать досье:
«Зыбулин Максим Валерьевич. Двадцать три года. Судимостей не имеет. Бизнесмен. Владеет целым рядом объектов недвижимости. Рестораны, клубы, банки, магазины, заводы, парковочные места. Личных счетов в банках не обнаружено. Имеет в городе хорошие деловые связи, в том числе и в Госпожнадзоре».
«Ага, вот и полная сложилась картина», – отметил Фараончик. – «Вот отсюда и ноги растут. Нужно действовать, пока он не разнес всю его пирамиду».
49
Ежедневно ликует солнце, без устали и печали, и привыкнуть к нему нельзя и надоесть не может. Горит чистым светом, облюбовывает планету, и затрагивает сердца своими красноречивыми лучами.
Максим побывал в своей конторе, и забил сейфовую комнату десятью черными мешками для мусора объемом сто восемьдесят литров каждый.
Тем временем Анатолий Давыдович официально вручил Максиму документы на Дом творчества, поздравив его с такой образцовой покупкой:
– Мы, конечно, торговались, старались снизить цену до минимальной отметки, но владелец ни в какую не хотел уступать… Пришлось купить за заявленную сумму.
А Максим слушал с удовольствием, и не думал оспаривать. У него с этим человеком с самого начало установилось удивительное – одномыслие. Анатолий Давыдович умел конструктивно предлагать, не убеждая и не настаивая, а Максу импонировала сама перспектива – покупать недвижимость.
– Максим Валерьевич, – перешел человек со связями, к следующему пункту, от которого лился ну, прямо-таки настоящий мужской запах, подобранный со вкусом, но Макс стараясь не отвлекаться на свои носовые предпочтения, собранно улавливал каждое слово агента:
– На повестке дня отличное предложение – торгово-развлекательный центр «Розалия», – голос у Анатолия Давыдовича задушевный, серебряный. – К нам обратился сам владелец, с просьбой выкупить у него этот комплекс, – пролегла по его лицу горячая ухмылка. – Ходят слухи, что он задолжал самому Фараончику! – полуголосом прошептал человек со связями. – Максим Валерьевич, – ну здесь уж как вы сами скажите. Понимаете, цена космическая…, – вернул он свой голос до прежнего уровня.
Максим призадумался: «пора взломать пирамиду Фараончика!»
– Берем! – сокращенно одобрил Макс, с запальчивым взглядом и негнущимся настроем выпалил: – впредь скупаем у лишь у тех, кто как-то связан с Фараончиком! – К этому причитается вам и сотрудникам зарплата по договоренности, плюс комиссионные в размере пятидесяти процентов, – проговорил Максим, увидев, как у того зачесалась левая рука.
– Принято, Максим Валерьевич! На сегодня же назначим переговоры с владельцем торгового центра, – начесывал себе ладонь Анатолий Давыдович.
Всесильный Макс заблестел доминантно и в превосходном настроение покинул свою контору. И в тот момент, когда на улице вспорхнули сизые голуби, слетаясь на обед, поедать кем-то брошенные крошки, он заслонился рукой от палящего солнца.
– Интересно, откуда он берет столько денег? – не стесняясь спросил, Захар Илларионович, жадно откусывая бутерброд с колбасой.
– Печатает, наверное… – ответил юрист маленькой компании
