Великолепно, теперь даже сирин знает новые диагнозы. Сразу видно влияние одной полутуши…
— Инка — к кикиморе, мы с Журом к полуночницам, Астон — мавка, Инол и Зикара — суккуба, — привычно отдала я команду и направилась к двери.
В палате нас с лешим уже ждали. Не люблю ни ведьм, ни их сестер — полуночниц. Что с одними, что с другими связываться — себе дороже. И если первые постоянно «награждают» проклятиями, то вторые просто «глазят». Вот и сейчас высокие костлявые старухи, стонавшие на кроватях, уставились на нас с Журом, практически не мигая.
— Инку бы сюда, — тоскливо пробормотал напарник, подходя к шкафчику с лекарствами и открывая его собственным ключом.
В кои-то веки я была согласна с этими словами. Действительно, человечка очень быстро и без вреда для своей и так подмоченной репутации поставила бы на место двух дур. Но… Тогда нам пришлось бы идти к кикиморе. А судя по диагнозу, туда сейчас без десятка защитных амулетов лучше не соваться.
Инна:
Мой чересчур нахальный личный «хвостик», услышав о распределении больных, как-то странно присмирел и начал чересчур жалостливо на меня поглядывать, будто на покойника. Такая нестандартная реакция навела мое сиятельство на определенные мысли, и я первым делом направилась в кабинет рядом.
Сортарин альт Новус, как обычно одетый в костюм-тройку, занимался бумажной рутиной. Выслушав мою просьбу, инкуб в изумлении поднял брови:
— Первый раз слышу о подобном подходе. Инка, а ты спрашивала, о чем говорить на лекции. Не уверен, что сработает, но если все же получится, ты станешь звездой.
— Если только психиатрии, и то в качестве пациента, — хмыкнула я. — так как, норн куратор? Даете разрешение?
Мужчина нажал на кнопку на столешнице. Буквально сразу же в кабинете материализовался рыжий домовенок.
— Звали, господин инкуб?
— Деник, ты с Инкой знаком?
Мелочь повернулась в мою сторону и мгновенно расплылась в довольной улыбке.
— Конечно, господин инкуб, Инка нам часто депрессию лечит.
Надо тщательно следить за языком… Иначе скоро вся больница будет знать, что такое стокгольмский синдром, алкогольный психоз и болезнь Альцгеймера… А мелкого я помнила, он, мелькая рыжей бородой, частенько появлялся на моих «вечерах страшных историй», регулярно проходивших три года назад.
— Отлично, — кивнул Сортарин. — Выдай ей все, слышишь, все, что она попросит, и внимательно следи за второй палатой на одиннадцатом этаже. Если что-то необычное случится, доложишь лично мне. Все понял?
К палате я подходила, надо признать, немного нервничая. Фиг его знает, кто такие эти кикиморы и насколько верна будет выбранная мной тактика.
За дверью меня встретила костлявая высокая блондинка, довольно миловидная и очень злая.
— О, человечка. Пришла, смертница? — злорадно прищурилась она. — Завещание написать успела?
Я только вздохнула. И почему каждый третий начинает знакомство с угроз?
— Меня Инка зовут. Скоро замуж выйду. За племянника одного из Сиятельных Глав, — я уселась на свободную койку и с грустью уставилась в окно. — Деник, тащи выпивку. Обмывать будем.
— Обмывают трупы, — чуть спокойней заметила кикимора, с удивлением наблюдая, как из воздуха проявляется уже накрытый стол со спиртным и закуской.
— Так я и буду трупом: или сама повешусь, или его прибью, жизнь-то скучная предстоит… А его родственники затем меня рядом с трупом и прикопают… Выпьем? — я разлила по двум хрустальным бокалам вино из фигурной бутыли и положила на блюдце соленый огурец. Не очень хорошее сочетание, конечно, но надо же с чего-то начинать.
Пили мы долго, шумели громко, тщательно мыли косточки мужикам и клялись друг другу в вечной дружбе.
Очнулась я в своей постели с дикой головной болью и жаждой во рту. Упс. Приплыли.
— Ну здравствуй, пьянчужка, — донесся с боку ехидный голос оборотня. Я в ответ застонала.
— Снежок, она вся твоя.
Практически в ту же секунду у меня на груди оказалась пушистая туша. Давила она изрядно, но и головная боль потихоньку уходила. Когда я наконец-то смогла почувствовать радость бытия, туша слезла и, фырча, улеглась сбоку.
— Есть хочешь? — заботливо спросил жених.
— Пить хочу…
Стакан мне подали прямо в постель.
— А теперь рассказывай, как ты дошла до подобного времяпрепровождения?
— Психику кикиморы лечила, — честно призналась я.
Блохастик поперхнулся воздухом и закашлялся.
— Снежок… ты… слышишь?.. Твоя… хозяйка… совсем… сума… сошла…
Шикарная реакция.
— A для блондинок в душе и по жизни — чем так страшны кикиморы? Конрад, хватит так смотреть. Я, вообще-то, из другого мира, если кое-кто забыл.
— Книги читать не пробовала? — едко поинтересовался оборотень, потом вздохнул и покачал головой. — Мозгов у тебя нет. Пить с кикиморой. Надо ж было до такого додуматься. Хорошо хоть, только пить… Что? Инка! Что еще там было?
— Я скажу — ты снова задыхаться начнешь… — отвела я глаза. Ну его. Становиться вдовой до свадьбы не хотелось.
— Снежок, ты это видишь? — проворчал блохастик. — Сама невинность! Рассказывай. В подробностях.
— Подробности у Деника, домового, узнаешь, он за палатой приглядывал. А в общих чертах… Мы там танцевали и клялись друг другу в вечной дружбе. Кажется. Конрад! Снежок, защищай хозяйку!
Душить меня не стали, а вот подушками вдоволь побили. И этот пушистый предатель сидел в стороне и наблюдал!
— Успокоился? — проворчала я, выбирая из волос перья. — Так что не так?
— Действительно, что. Может, то, что кикиморы — разлучницы и мужененавистницы? — начал перечислять раздраженный жених. — Или то, что они сварливы до ужаса, и общаться с ними в принципе невозможно? Или же то, что встретившая на своем пути кикимору девушка никогда не выйдет замуж? Никогда, Инка!
Я громко и весело расхохоталась. Похоже, кому-то сейчас будет плохо…
— Снежок, предатель этакий, иди ко мне сейчас же. Вот так, правильно, садись сюда. Сиди! Не двигайся! Конрад, ты только успокойся, ладно? И не дыши так тяжело. В общем, я, похоже, ее на нашу свадьбу пригласила… Конрад!!!
В наказание за «ветер в голове», как выразился блохастик, когда прекратил гоняться за дурной невестой по всему дому, Вилис закрепили за мной на постоянной основе. Теперь неугомонная и постоянно скучавшая девчонка должна была каждый день развлекаться за мой счет, сопровождая будущую родственницу на работу и с работы. Каждый божий день, да! Жестоко, но объяснить это злобному оборотню не получилось: выдав приговор, Конрад сбежал из дома.
На следующее утро я проснулась от манящего запаха сдобы и жареного мяса.
