Он лежал. Чувствовал, как спина прижимается к матрасу. Он думал о том, как далеко до земли. Третий этаж. Десять метров, может быть, даже двенадцать. Не выжить, если дом рухнет, если он случайно провалится через бетон. Он посмотрел на потолок, пытаясь за что-то зацепиться, скомкал простыню, сжал подушку. А может, он улетит через потолок в свободное падение на скорости сто километров в час, прямо в океан, к светящимся медузам.
Нужно встать, нужно побежать. Но как же это сделать, если разговор ни в коем случае нельзя прерывать? Именно этого он и добивался, чтобы семья разговаривала так, как говорили сейчас мама и Нильс, чтобы они любили друг друга, чтобы все было хорошо. Обычные слова мурлыкающе звучали сквозь стены, баюкающие, наполненные любовью, приковывающие его к кровати. Он слышал, как Нильс что-то сказал, и мама рассмеялась. И вот новый звук, открывающаяся дверь – папа проснулся! Как обычно, прогулялся по квартире, чтобы найти кого-нибудь, кто с ним побудет. Мама еще не поняла, что он встал, и Бенжамин пока не слышал признаков гнева в ее голосе, никаких грубостей в ночи, разговор на кухне все такой же цельный, спокойный, доверительный. Он уловил какой-то звук, который не смог опознать. Он услышал, как что-то загрохотало по паркету, и увидел сквозь щелку Нильса, тащившего сумки к двери. Бенжамин ничего не понимал, ведь Нильс уезжал только завтра! Они же позавтракают вместе и попрощаются? Что происходит?
Он посмотрел на часы.
07:00.
Папа прошел мимо двери, уже не в пижаме, красиво одетый.
– Все взял? – спросил папа.
– Да, – ответил Нильс.
Шорох сумок, открывающаяся дверь. Бенжамин хотел закричать, но слова застряли в горле.
– Пока, дорогой мой мальчик, – сказал папа. – Береги себя. И звони нам, если сможешь.
Дверь захлопнулась.
Глава 16
08:00
Небо разверзлось, на машину обрушивается проливной дождь, и вслед за дождем налетает ветер. Бенжамин замечает, как внезапно темнеет, как ветер рвет вымпелы на штангах возле входа в отель, как пригибаются, укрываясь от непогоды, прохожие на тротуаре. Возможно, этот ветер сдует город с лица земли, это шторм, который стоило бы назвать человеческим именем.
Непогода проходит так же резко, как и начинается. Братья выходят из машины, воздух после ливня чистый. Они идут по кладбищу, надгробия перепачканы землей, вода стекает по краю канавы. Проход узкий, мертвецы лежат очень плотно по обе стороны гравийной дорожки. Бенжамин и Нильс идут рядом, Пьер чуть позади, он читает вслух себе под нос имена усопших. Сообщает братьям подробности, декламирует выгравированные на камнях стихи. Особенно его привлекают дети.
– Двенадцать лет! – восклицает Пьер.
Он идет, не отрывая взгляда от надгробий, останавливается, и Бенжамин слышит его крик:
– Черт подери, а здесь вообще семилетка!
За небольшой насыпью возвышается здание из серого цемента – крематорий. Бенжамин когда-то уже был в подобном месте, на школьной экскурсии, и кое-что не может забыть до сих пор. Он видел холодильники и комнаты, где гробы размещали перед сожжением. Мертвые стояли в очереди, чтобы исчезнуть навсегда. Высокие технологии, маленькие погрузчики, перевозившие гробы туда-сюда. Жаргон персонала, их ругань и крики во время перемещения тел, словно на овощном складе. Выстроившимся в ряд у горячей печи, освещенным ее желтым светом детям показали, как въезжает в огонь гроб. Через маленькое стеклянное окошко они могли наблюдать за тем, как в огне дерево, ткань и мясо сливаются воедино, уничтожаясь. Экскурсовод крематория достал форму из нержавеющей стали, похожую на те, в которых детям подавали школьные обеды. В руках у него была лопатка на длинной ручке, которой он сгребал останки. Еще там была коробка, подходящая по размеру к печке, в которую служители складывают то, что не сгорело в огне. Зубные пломбы, гвозди гроба. Детям разрешили заглянуть в нее, служитель держал коробку в руках, потряхивая, словно внутри были конфеты. Бенжамин увидел винты, скреплявшие бедренные кости, протезы, остатки инсулиновых помп и сердечных стимуляторов, покрытую золой мелочовку смерти. Экскурсовод предупредил детей, что слабонервным не стоит на это смотреть, и некоторые ребята отвернулись к стене, но Бенжамин продолжил смотреть, когда экскурсовод сгреб то, что осталось в контейнере от человеческого скелета, – некоторые кости уцелели настолько, что удавалось угадать их контуры. Мужчина взял лопатку, чтобы отделить самые крупные останки. Затем контейнер заехал в дробилку, и когда однородный порошок засыпали в урну, Бенжамин подумал, что на самом деле то, что он считал прахом, им не было. Это были раздробленные кости.
Братья заходят в крематорий; маленькое помещение напоминает ресепшн отеля, только за стойкой никого нет. Пьер нажимает на кнопку звонка, и где-то вдали раздается звук. Бенжамин оглядывается – ему кажется, что он находится одновременно и в рабочем, и в частном помещении, и в офисе, и на веранде кафе: на стойке лежат раскрытый календарь и погрызенные ручки, на стене висит фотография хоккейной команды. Из внутренних помещений крематория появляется мужчина – сразу заметно, что здесь со смертью работают совсем иначе, чем в похоронных бюро, где стройные агенты в костюмах наливают кофе безутешным вдовам. Мужчина идет, позвякивая ключами, он одет в джинсы, которые когда-то, по всей видимости, были синими.
– Мы приехали забрать урну с прахом нашей матери, – говорит Нильс, доставая из портфеля бумаги и раскладывая их на стойке; одну из них он протягивает мужчине, который начинает вбивать что-то в компьютер.
Тишина.
– Да, да, – говорит он. – Вот она, да. Вы же заказывали захоронение на сегодня? Во второй половине дня?
– Нет, все изменилось, – говорит Нильс. – Я звонил вам сегодня утром и отменил захоронение.
– Странно, – говорит мужчина. – У меня нет никаких отметок.
– Мне все подтвердили.
Мужчина набирает еще что-то в компьютере, наклоняется, чтобы рассмотреть что-то на экране. В соседней комнате работает радио, а чуть дальше слышен шум, похожий на выстрелы из пистолета в ангаре, а потом громкие голоса. Бенжамин представляет себе сотрудников, столкнувшихся с непредвиденными сложностями: гроб слишком большой и не помещается в печь.
– С кем вы разговаривали, когда звонили? – спрашивает мужчина за компьютером. – Точно не со мной.
– Не помню. Но это было совсем недавно.
– Вот как, – говорит мужчина. – Не понимаю.
Нильс снова роется в бумагах, достает еще один документ, который выкладывает на стойку.
– Вот заявление в районную администрацию о том, что мы отменяем захоронение мамы и хотим забрать урну. Я его заполнил и отправил по почте сегодня утром.
Мужчина за стойкой, не трогая документ, наклоняется над ним и читает его.
– Это не заявление, – говорит он. – Это прошение. Вам нужно получить разрешение районной администрации.
