– Еще не держу, но буду! – улыбнулся женщине.
– Тьфу, ты! Все время забываю, что она – Синичкина! Но ты же понял, что я имела в виду!
– Конечно, понял, Антонина Федоровна! Что кроме моей «синички» не стоит ни на кого смотреть!
– Да что ж ты трудный такой?! Я как раз говорила о противоположном!
– Нет, ты как раз все правильно сказала! Оговорочка по Фрейду!
– Да, ну тебя! Вечно все перековеркаешь!
Я знал, что Антонина Федоровна очень рано овдовела и так больше не вышла замуж, найдя забвение в работе. Детей у нее не было. Поэтому воспитывала она меня, часто при этом приговаривая: «У всех дети, как дети, мне же достался... ты!»
А я был только этому рад! Мы понимали друг друга без слов! Она, так же как и я, часто брала дополнительные смены. Единственное, она, в отличие от меня, никогда не спала на работе. «Я уже слишком стара, чтобы спать, где попало!» Тогда как мне сама посоветовала «укромное местечко», где я частенько засыпал, валясь с ног после трудных дежурств. И сама же оберегала меня от тех «журавлих», которые все, как сговорившись, пытались упасть прямо в руки. И в прямом и в переносном значении!
Со временем она согласилась с тем, что «не надо мне такого счастья».
– Ох, Игорь! Я так и не доживу, чтобы посмотреть, когда ты уже женишься! И придется мне жить вечно! Не оставлять же тебя без присмотра!
На вечерний обход тогда я попал с Ольгой. Слишком настойчиво эта девица пыталась оказаться рядом! Лучше бы работу так выполняла!
Помню, хотел быстрее пройти пациентов, чтобы отвязаться от назойливой медсестры.
Но когда вошел в самую последнюю палату, автоматически задавая одни и те же вопросы, чтобы получить одни и те же ответы, с разницей, зависящей только от диагноза, чисто по инерции посмотрел на лицо пациентки, когда услышал имя «Валерия». И подумал, что у меня начинаются галлюцинации после вторых суток дежурства. Ведь до этого я собирался уйти домой.
Валерия спала. Ее лицо было бледным. А «кроссэктомия», озвученная Ольгой, выкинула в кровь такую порцию адреналина, что я мгновенно забыл об усталости! На самом деле, операция не такая сложная, чтобы можно было переживать по этому поводу, и довольно частая. Но факт, что это была Лера, стер остатки здравомыслия. От одной мысли, что могло бы быть, если бы ее не успели сделать, стало дурно. Первый раз за все время потерял уверенность, испугавшись «а если бы». Дрожащими руками осмотрел повязку и шов, понимая, что спустя несколько часов, все так и должно быть. Мне же казалось, что крови слишком много!
В тот же вечер дал ей понять, напомнив старое прозвище, которым называл ее только я. Смотреть на растерянное удивленное любимое лицо мог бы бесконечно! Но никак не мог себе этого позволить! Впрочем, как и любого другого более близкого отношения с пациенткой. Кикиморе, в образе Олечки, коршуном следившей за каждой, кому я «оказывал внимание» ничего не стоило шантажировать меня нарушением врачебной этики. В изворотливости ума и коварстве женщин уже успел убедиться на личном опыте. Хватило. Поэтому мое максимальное и заслуженное внимание получали пациентки солидного возраста.
Домой я так и не ушел. С маниакальной периодичностью ночью заходил в палату, где лежала Валерия, проверить ее дыхание. Пару раз не смог сдержать себя и провел рукой по ее лицу, едва касаясь, чтобы удостовериться, что это она, и что она – не плод моего воображения!
Федоровну, пришедшую утром на смену, чуть не сшиб с ног!
– Ты опять ночевал здесь?! – строго спросила моя «вторая мать».
– Ага! Федоровна! Ты не поверишь! Она здесь!!!
– Кто?! Ты часом не заболел? – женщина приложила руку к моему лбу.
– Лера здесь! Я совершенно здоров!
Но Малахова с явным сомнением на лице, выражающим крайнюю степень неверия, ждала объяснений.
– Лера в 1015 палате. Вчера поступила.
– У нас что ли? – переспросила Федоровна. Номера палат начинались с указания этажа.
Я молча кивнул. Малахова переваривала полученную информацию.
– И что ты собираешься делать?
– Не знаю. Я посмотрел ее личное дело. Замужем, двое детей.
– Вот! – Звучало как: «А я тебе говорила!»
– А контактный телефон указала брата! – проигнорировал замечание.
– И что?
– А то, что обычно указывают номер самого близкого человека! И обычно это муж, или жена, но никак не брат!
– Это еще ничего не значит! Муж может быть в командировке.
– Он работает в городе!
– Ты посмотри на него, какой ушлый! Все успел!
– Федоровна, очень тебя прошу! Присмотри за ней! И ни под каким предлогом не разрешай ей написать отказ от лечения! Тебя она больше послушает!
– Игорь, лгать я не буду!
– И не надо! Мне нужно хотя бы немного времени, понимаешь?!
– Нет. Не понимаю! Но сделаю все, что смогу!
* * *
– Игорь, она ушла! – огорошила меня Федоровна, стоило только мне появиться в отделении после операции.
Мне даже не нужно было спрашивать, про кого она говорит!
– Что значит, ушла?
– Ей позвонили, что-то случилось дома, написала заявление и уехала.
– Что случилось?
– Игорь, я не знаю! Она не говорила, а лезть в личную жизнь пациента я не имею права!
– Выписку кто давал?
– Симонова.
Хоть тут немного успокоился. Валя умеет быть убедительной! Но вот то, что Лера сбежала, не радовало! Совсем! Хотя я уже давно записал ее адрес, номер телефона и номер брата, поэтому найти, не составит труда. Оставалось только выяснить, что же такое могло случиться, что ей пришлось так резко собраться?
Надеюсь, что поводом не стал наш поцелуй!
– Игорь Романович! – в мой кабинет влетела Олечка. Чуть не сорвался! Как же начинает бесить, когда люди не понимают простого русского языка!
– Я занят! – резко осадил противное щебетание.
Олечка замерла на пороге, наткнувшись на мой звериный взгляд. Да, я устал! Да, я чертовски зол, что стоило мне только отлучиться, как Лера тут же исчезла! И я очень надеюсь, что мне не понадобится еще пятнадцать лет, чтобы снова найти ее!
