- Пойдём, моя хорошая. Так нужно. Артём хочет нас защитить. Давай не будем ему мешать. Мы будем за него молиться. - Она машет головой, а я падаю на колени и крепко прижимаю девочку к себе. - Я прошу тебя, Мэри. Он догонит нас. У тебя самый сильный на свете брат. Я верю в него, и ты поверь. - Вытираю свои слёзы, и слышу, как плачет малышка.
- Я не успела сказать ему, что я его люблю, что простила. Полина, я не успела. - Она уже рыдает, а я ласково глажу по голове.
- Ты всё это ему скажешь, когда он нас догонит. Обязательно. Я тебе обещаю. - Говорю ей это, а у самой в душе чувство, что я вру. Я боюсь за него. И гадкий внутренний голос нашёптывает противно, шипяще: “Не догонит. Предатели. Вы бросаете его.” Стискиваю зубы, до скрежета, до адской боли, хватаю Мэри, передаю её в руки Нейту, и следую за ними в глубь коридора, к запасной лестнице. В груди разрастается ком, тяжёлый, давящий на лёгкие. Я задыхаюсь, и почти ничего не вижу из-за пелены слёз. Всё ещё слышу звуки борьбы, но ещё ближе рыдания Мэри. Она так и не успокоилась, хоть уже и не вырывается, крепко вцепившись в плечи Нейта. И каждый шаг для меня сейчас, это шаг в бездну, это шаг к необратимости. Но я, сцепив руки в кулаки, иду дальше, и тихо шепчу. “Только выживи. Найди нас. Я без тебя не смогу.” У меня нет другого выхода. Все мы загнаны в угол, и вынуждены играть по правилам Шамиля Каримова. А он никого не щадит, загоняя нас всё глубже и глубже.
Мы спускаемся по винтовой лестнице, и оказываемся в подвальном помещении. За следующей дверью нас ожидает винный погреб, выполненный в виде коридора, а в конце ещё одна лестница. Снова подъём, и на этот раз небольшое помещение для хранение садового инвентаря, выйдя из которого, мы оказываемся на улице. Холодный ветер обдувает мокрое от слёз лицо, а я обхватываю плечи руками, в последний раз озираясь на дом. Отсюда ничего не видно, а Вадим мягко подталкивает меня следовать дальше, через неприметную калитку в заборе.
- Всё будет хорошо. - Он сжимает моё плечо, и прячет взгляд. А от меня не укрывается вина, спрятанная на дне глаз.
Ещё до рассвета солнца мы оказываемся в небольшом лесу, петляя между тропинок, почти бегом следуя за Сергеем Владимировичем. Спустя двадцать минут он останавливается возле дерева, бросает сумку на землю, и оборачивается к Вадиму.
- Проверь всё. - А затем уже, повернувшись к нам, добавляет. - Привал три минуты. Попейте воды, и идём дальше.
Двадцать минут прошло, но нас никто не догнал. Надежда рушилась, рассыпаясь на маленькие осколки, и падая к ногам. Я подхожу к Сергею, и молча спрашиваю его про Артёма.
- Я не знаю, Полина. Вадим сейчас проверит. - Он отворачивается, так же, как и его напарник. В этот момент я слышу шаги за своей спиной, и от разочарования вырывается стон из груди. Это Вадим, и ещё два человека из оставшихся. Один из них серьёзно ранен.
- Артёма и ещё двух забрали. Анну в том числе. Один мёртв. Их спугнула полиция, кто-то вызвал. - Кратко отчитывается Вадим. И догадка поражает словно молния, в самое сердце, причиняя невыносимую боль.
- Вы знали! Вы изначально это запланировали! Он не собирался нас догонять! - Кричу на Сергея, вцепившись в ворот его ветровки посиневшими пальцами. - Вы солгали!
- Прости Полина. Он так решил.
Глава 20. Полина.
Как в замедленной съёмке поворачиваюсь на Нейта, а затем на Вадима, и тут же понимаю, что они знали. Все знали об этом решении, но ни один не осмелился сказать мне. Не то, чтобы, когда мы выходили из дома, но даже пока мы неслись по узким тропинкам леса преисполненные надеждой, что всё закончится хорошо, что всё обойдётся. Как оказалось, надежда была лишь моей. Только Билл, судя по его хмурому взгляду тоже не знал о подобном решении Артёма. Он крепко держал руку Мэри, смотря в одну точку, и кажется внутри него сейчас тоже взрывалась боль, обжигая своими искрами всё нутро. Он даже не заметил, как в какой-то момент девочка начала вырывать свою руку, так крепко сжимал её, что малышке потребовалось несколько попыток, прежде чем маленькая ладошка оказалась на свободе. Я перевела взгляд на её лицо, и осколки боли ещё сильнее впились в моё и без того израненное сердце. Мэри побледнела, а глаза расширились от ужаса и страха. Я стояла напряжённо, готовая в любой момент броситься догонять девочку, но она не убежала, как я предполагала. Малышка сделала несколько шагов в сторону, а затем села на землю, подтянув ноги, и обхватив колени тонкими ручками. Глаза всё ещё широко распахнуты, а губы начинают двигаться, вылепляя из букв слова, но говорит она так тихо, что никто из окружающих не может её услышать. Мужчины стоят вокруг, сохраняя молчание, но напряжённые, собранные, готовые к бою, если на нас нападут. Я знаю, что на них можно положиться, они защитят нас, но даже они понятия не имеют что делать с маленькой девочкой, которая только что потеряла самого близкого и родного человека на свете. Ещё не до конца потеряла, но все мы знаем, что Артём жив, лишь пока находится в пути к Каримову. Там его жизнь предрешена, и эту жизнь он отдал богу или дьяволу, в оплату за целых три. За мою, Мэри, и нашего нерождённого ребёнка. Я делаю несколько осторожных шагов в сторону Мэри, запираю свою личную боль как можно глубже, чтобы не ранить малышку ещё сильнее, потому что я чувствую, как острые шипы протискиваются сквозь кожу, готовые атаковать любого, кто нарушит мою скорбь.
- Мэри. Он.... - Я сажусь рядом, касаясь её своим плечом, но не могу подобрать слов. - Он очень любит тебя. - Это всё, что я могу сказать, и для меня эти слова объясняют всё. Артём любит малышку всем своим большим, запертым сердцем, и наверняка даже не сказал об этом ей ни разу, но она поймёт это обязательно. Мэри должна это знать, и помнить всегда.
- Я не успела...не успела...не успела.... - Я наконец-то различаю слова в её тихом шепоте, и не могу понять, что она имеет ввиду.
- Что не успела?
- Ты сказала, что я должна подойти к нему утром. Я не успела сказать, что простила. Он, наверное, злится на меня. Я плохая. Я ужасная. А он... - Она поднимает на меня наполненные слезами глаза, и в них вдруг вспыхивает надежда. - Он же вернётся, правда? Он ведь выберется? Он всегда отовсюду выбирался. Полина, почему ты молчишь?! - Слова её отдают горечью, потому что Мэри сама не верит в то, что говорит, но маленькое девичье сердце требует надежды. Ему нужна маленькая тонкая нитка, за которую нужно держаться, чтобы не захлебнуться в своём горе.
- Я не знаю. - Не могу врать ей. Хоть и сама ищу ту самую ниточку, в попытке ухватиться, и не утонуть.
Мэри прижимается ко мне, и её тело начинает вздрагивать от рыданий, приглушённых в моей одежде, а я чувствую собственные слёзы, капающие на её мягкие волосы. Я не знаю, я правда не знаю, что будет дальше. Но я не хочу его “хоронить”, не могу заставить себя смириться с этим. Нужно искать выход. Он обязательно должен быть в любой ситуации. Просто мы пока ещё не заметили его. Поднимаю взгляд на мужчин, в надежде увидеть в их глазах решимость, в надежде на то, что хоть один из них знает, что делать. Но в этом лесу воцарилась мёртвая тишина, словно минута молчания по ещё не ушедшему человеку. Каждый из них стоит, склонив голову, и даже не решается поднять взгляд.
