– Потом узнаешь, – бросила Ева и подала ему блюдо с прошутто, сыром и оливками – большая банка стояла в холодильнике. – Иди и не мешай мне.
– А чем я мешаю? – спросил он, открывая бутылку вина.
– Своим жутко довольным видом! – Ева не удержалась и подцепила ногтем тончайший кусочек ветчины.
– Ты же не ешь мясо.
– К прошутто и вину это не относится.
Шон достал два роскошных бокала на длинной ножке, но Ева тут же накрыла свой ладонью. Никакого алкоголя.
– Почему?
– Потому что я не буду с тобой пить. Я не пью с клиентами.
– Ты уже пила со мной и не один раз.
– Нет, не буду.
– Я не желаю сегодня слышать слово «нет», – сказал Шон, но настаивать не стал, подхватив бутылку и бокалы.
– Как скажешь, – крикнула вдогонку Ева.
– Господин забыла.
– Как скажете, господин. – Она отчего-то прыснула от смеха и принялась за салат.
Ева провозилась на кухне около часа: за это время она успела не только приготовить, но и сервировать ему ужин. Фарфор у него был больно хорош – одно удовольствие накрывать на стол. Интересно, кто покупал все эти салфетки, кольца для них, приборы и посуду? Мать, невеста, или сам? Но спрашивать, естественно, она не станет. Не ее дело, да и, в сущности, какая разница?
В просторной гостиной горели только пара настенных бра. Шон сидел на диване, пил вино и смотрел «Благие знамения». Так по-человечески. Значит, он все же не хмурый киборг. Двустворчатые двери на террасу были распахнуты, пропуская теплый летний ветер – захотелось выйти и посмотреть вниз, выпить вина и пофлиртовать, а может даже, упасть в объятия красивому мужчине. Только мужчина без пяти минут женат, и вообще, это несносный Шон Пристли.
– Я могу быть свободна, господин? – Ева низко поклонилась, вызывая у него приступ неконтролируемого смеха, и рухнула в бордовое кресло. – Я устала и от вас, и от ваших желаний.
– А сервировка?
– Уже.
– А десерт?
– Мороженое в холодильнике, шоколад натерла и поставила рядом. – «Все, нечем крыть?!» – довольно улыбалась Ева.
– Хорошо, – сказал Шон, – пойдем ужинать.
– В смысле?
– В прямом. Я голоден и есть в одиночестве не люблю. – Он налил во второй бокал розового вина. – Обещаю, я приставать к тебе не буду.
– А может, я не тебя боюсь, – произнесла Ева. Она хотела проверить маленькую теорию. Шон недвусмысленно дал понять, что она не в его вкусе и, вообще, неприятная и непривлекательная, для него лично, естественно, но… Вот это «но» ее и интересовало.
Он молчал. Она тоже. Еве даже стало неловко. Теперь она поняла, что значит тяжелое красноречивое молчание, о котором говорил Натан. Оно и притягивало, и отталкивало. Ева совершенно не могла определить, нравится она ему хоть чуть-чуть, хоть капельку. Но сама, увы, поплыла. Неужели ее все еще тянет к Шону? Одно – заметить, что он за восемь лет стал еще привлекательнее, другое – упасть в эту бездну.
– Я пошутила, – нервно улыбнулась она. Пора дергать отсюда. – И мне правда нужно домой.
– Ева, – его голос упал еще ниже, почти что шепот, но Шон не сказал то, что собирался. Затрещал домофон.
– Кто это? – Они одновременно поднялись и поспешили в прихожую. Шон быстро сорвал телефон, ответив.
– Да? – Он приподнял бровь, буравя взглядом саму Еву. – Маркус, конечно, поднимайся.
Отец невесты – о как! Ева не сдержалась и, шутливо обвив широкие плечи, промурлыкала:
– А я предупреждала, господин мой.
В глазах ехидство, а в голосе злорадство. И так она хороша была в этот момент, что Шон, вопреки ситуации, не оттолкнул, наоборот, притянул ближе и шепнул:
– Прячься. Пикнешь – останешься здесь навсегда.
– Это угроза?
– Это обещание.
– Бокал убери, – шепнула Ева на ухо и отстранилась. Два роскошных пузатых бокала на длинной ножке выглядели, как признание в измене.
Она, подцепив сумку, развела руками: куда? Шон толкнул ее в гардеробную рядом со спальней. Ева затихла, прислушиваясь. Когда мужчины прошли очень близко к двери и вовсе затаилась, скользнув вглубь. Если ее застанут здесь, то это будет эпичное фиаско! Разразиться ужасный скандал: ни ей лично, ни агентству вовек не отмыться.
Голоса стихли, и Ева смогла перевести дух, даже осмелилась включить фонарик на минималку: а здесь уютненько! И вместительно – как вся ее мастерская! Полки с трикотажем, джинсами и свитерами; на вешалках рубашки и пиджаки; целая витрина с галстуками и часами, да и обуви у него хватало. Единственное, куда Ева не заглянула, разве что одним глазком, так это в ящики с бельем, а вот пару шляп и бейсболку примерила. Боже, куда он в них ходит?! Теннис, поло, скачки, бейсбол – какой модник, оказывается, Шон Пристли! Ева не удержалась и настрочила сообщение, не ожидая скорого ответа – все же будущий тесть пожаловал.
Мне тебя называть Безумный Шляпник?
Она даже сделала селфи, правда, в темноте качество оставляло желать лучшего.
Если я скажу, что это не мое, поверишь?
Ева удивилась. Значит, Шон еще и опытный смсчик. Чатится и не палится.
Нет:-)
Шон тоже ответил смайликом, грустным и печальным. Это все, конечно, мило, но вернемся к основному вопросу.
Шон Пристли, ты мне должен!
Пусть знает, что теперь на крючке у нее!
Все что хочешь…
«Даже так» – подумала Ева.
И луну с неба?
Она тебе нужна?
Нет…
А что нужно?
Ева задумалась, что же ответить.
Ева?
Платье от «Прада». Я же говорила:-)
Идет!
Ева закусила губу. Он ведь не серьезно? Но уточнять не стала. Пора выбираться – кто знает, сколько мистер Хоук пробудет в гостях у зятя. Она подкралась к двери и осторожно приоткрыла ее: мужчин было не видно, – вероятно, отправились в столовую. Ева потихоньку выскользнула и на цыпочках начала подбираться к парадному входу. Голоса были приглушенными, но слышались отчетливо. Ева на секунду глянула в зеркало и увидела отражение Шона, он тоже поймал ее взгляд, о чем выдали дрогнувшие в нервной улыбке губы.
– Ужинаешь? – услышала Ева вопрос отца Эмили.
– Да, собирался. Присоединишься?
– Да можно.
– Я попросил домработницу приготовить что-нибудь, не хочу никуда идти. – Шон демонстративно цокнул. – Не знаю, правда, насколько это съедобно. Она и убирает-то так себе, а готовит, наверное, еще хуже.
