Я уже чуть разобрался в приоритетных целях местного образовательного процесса, потому добавляю:
– Я же больше не генерирую никаких новых нейронных связей в Тамагава. Ну, потенциал хорошо если процентов на десять прирастает, по мелочи… Только простаиваю и эксплуатирую существующие. Не развиваюсь и не расту, потому что история и прочая лабуда на нашем отделении – это на самом деле политика и искусство, а не история и не наука. То есть, сиюминутный инструмент в руках тех… – не оканчиваю фразы, поскольку глаза двух из четырёх собеседниц широко раскрываются.
А Цубаса вообще кладёт руку мне на плечо:
– Тс-с-с-с…
– А чего ты тогда там оказался изначально? – в искреннем недоумении выдаёт Икару. – И правда, нелогично же.
– Ну, когда я только шёл сюда, у нас была одна ситуация в семье. А сейчас она чуть переменилась.
* * *
Асада категорически не хотел оставлять Мивако одну. Даже в своём кабинете, даже на время.
Поэтому он махнув рукой на условности, поговорил с сыном прямо с рабочего места секретарши.
Если они муниципальные выборы выиграют, прочее не будет иметь значения. И то, что разговор пришлось вести при каких-то трёх левых подругах, тоже будет не важно.
Главное, что исполнительница, найденная девочкой, была вполне на уровне – Асада-старший в людях разбирался. В том числе, по роду работы.
Ватару весело и с нежностью посмотрел на сопящую на диване девушку.
А если же и в этот раз выиграть выборы не удастся, то разговоры этих трёх пигалиц о его беседе с красноволосой будет самым меньшим злом.
Главное, что как отец он сделал всё.
Получив контакты Цубасы Кимишимы, он тут же связался лично с её родителями:
– Здравствуйте. Ваша дочь согласилась приглядеть в школе за моим сыном…
* * *
– Ты точно переводиться надумал? – требовательные глаза Цубасы сейчас напоминают прицелы.
– Да. Зачем мне тебя обманывать, – пожимаю плечами. – Ладно бы я сказал, что мне двадцать три и что я миллионер…
– Пха-ха-ха… Мы с вами. – Трое подруг вслед за нами тоже начинают выбираться из-за стола.
– Если у тебя будут поручители из нового отделения, перевод превращается в формальность, – как о чём-то само собой разумеющемся, уверенно заявляет Канако. – Тем более, я лично общаюсь с председателем ученического совета и эту часть вообще беру нас себя…
– Непривычно ощущать на себе столько заботы в один миг, – констатирую очевидное, прихватывая под руки двух девочек из четырёх.
И направляясь в сторону того кабинета, куда меня час назад несли на руках.
– У тебя просто не сложились отношения в старом коллективе. – Уверенно и с видом учительницы-пенсионерки изрекает Икару.
– Не слушай её. Просто новый чемпион, который идёт к нам в класс, это круто. Ой! – Канако подпрыгивает из-за пальца Иоки, мстительно впившегося ей под ребро сбоку.
– Обе врут. – Уверенно и спокойно заявляет красноволосая. – Допустим, защита от мордобоя с такой одноклассницей, как я, неактуальна. Ну, до моего полного увольнения из Министерства неактуальна, – тут же поправляется она. – Чемпион – вопрос престижный, спору нет. Но куда важнее, что белобрысый пацан, которого больше нет ни у кого в школе, может не напрягаясь купить два шоколадных торта.
– И с нами познакомился с первыми, соответственно, сидеть будет тоже с нами, – завершает мысль Сора.
– И деньги свои тратить в первую очередь только на нас. – Оставляет за собой последнее слово честная до неприличия Цубаса.
– Блин, а я рассчитывал на любовь, – вздыхаю.
– Любви деньги не помеха, – уверенно заявляет красноволосая. – Скорее даже наоборот. Верь мне, я опытная…
Трое подруг почему-то снова смеются.
– А что ты имела ввиду, когда сказала, что защита от мордобоя с тобой не актуальна? – это единственный момент, которого я сходу не понял.
– У меня же расширения не по гражданскому списку! – искренне удивляется Цубаса. – И деактивировать их можно только после второй медкомиссии! Блин, смотри.
А дальше она касается моей щеки кончиками пальцев.
И свет гаснет.
А в себя прихожу, лёжа на полу, в окружении всё того же квартета начинающих моделей-математичек.
– Хренасе… что это было?! – хочется орать.
Потому что, кажется, в глазах снова заплясали те самые мушки.
Глава 13
Поговорив с родителями этой девочки, Цубасу, и согласовав всё в мельчайших деталях, Ватару расслаблено выдохнул и, разувшись прямо в кабинете, босиком пошёл к электрочайнику, заваривать чай.
Оставь он обувь на ногах, громкие шаги могли бы разбудить Мивако.
Асада-старший специально нарушил сразу несколько правил этикета, когда звонил сыну.
Маса, может быть, его не понял и даже где-то в душе обиделся, но логика в именно таких действиях была.
Начни Ватару говорить с сыном вежливо и уважительно, это выглядело бы стандартно; и в любом случае ничего бы не изменило. Вообще.
А так, и сам сын, и его новые подруги, и (что гораздо более важно) сидевшие в столовой случайные свидетели беседы видели: якудза своим приёмным ребёнком дорожит не сильно.
Ну да, в деньгах приёмный отец не отказывает. Так и семья – не рабочие-докеры. Каждую тысячу иен не считают.
Ещё отец вроде как нашёл ребёнку охрану – но тоже, лишь на время и лишь ту, что сама и случайно подвернулась под руку. Пойди раскопай, что Цубаса Кимишима – никак не посторонний человек для структуры Асада, а вовсе даже свой.
Просто звёзды удачно сложились и её уход из Министерства обороны по времени наложился на ожидающиеся в Муниципалитете выборы.
Уважения же, либо просто неравнодушия, отец-Асада к отпрыску даже на людях не демонстрировал. А сам сын вообще приёмный.
Если мыслить безэмоционально, Масахиро Асада со всех сторон – крайне сомнительная мишень для оказания давления на его родню.
Именно такое мнение должно было сложиться и у случайных свидетелей, и у неслучайных получателей информации, которая обязательно рано или поздно начнёт своё путешествие по городу.
Налив чаю, Ватару посомневался, но всё же согласился сам с собой: всё было сделано правильно. Если даже сам ребёнок поверит, что к нему относятся пренебрежительно – значит, и у всех прочих сомнений в этом точно не будет.
А с Масой объясниться можно и потом, дома. Без лишних глаз и ушей.
Теоретически, оставался ещё упомянутый оябуном и начальником гуманитарной части вариант перевода в другое заведение, но это – не путь Асада. Тем более, насколько отец видел по вспыхнувшим ненавистью глазам парня в учительской, тот и сам на такое не пойдёт.
