Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
В качестве инструмента выступала Федеральная национальная ипотечная ассоциация Fannie Mae: структура была создана государством, она принимала непогашенные ипотечные кредиты времен Великой депрессии, чтобы стабилизировать банковскую систему. Fannie Mae и в дальнейшем ее ближайший «родственник» – крупнейшее американское ипотечное агентство Freddie Mac – покупали ипотечные кредиты в банках, чтобы обеспечить наличие ипотечных денег. Банки в основном зарабатывали на ипотечных кредитах. Кредиты были проданы, и риск перешел к Fannie Mae и Freddie Mac – этим сложно организованным, наполовину государственным и наполовину частным компаниям. Поскольку первоначальная функция Fannie Mae заключалась в работе с проблемными кредитами, а Федеральное управление жилищного строительства гарантировало кредиты, предоставленные тем лицам, которые обычно не могли бы претендовать на ипотечные кредиты, а также поскольку закладные были проданы Fannie Mae, всем было удобно: риелторам, застройщикам, покупателям жилья, банкам.
По мере перехода от 1950-х к 1970-м, а затем и к 2008 году мы замечаем проблему. Прекраснейшая идея превратилась в другую замечательную идею, которая стала активно использоваться и в других сферах, а не только при покупке недвижимости, – а затем привела к неконтролируемому безумию. К 2008-му никто, включая руководство Fannie Mae и Freddie Mac или Министерство жилищного строительства и городского развития США, не имел ни малейшего представления о хрупкости своих собственных учреждений. Об этом можно было бы узнать заранее, но тогда пришлось бы изрядно потрудиться. Государственная страховка создала иллюзию неуязвимости, и эффективная система управления так и не была построена. Федеральное правительство создало эти структуры, и никто из избранных должностных лиц не имел возможности их контролировать. К этому времени вопрос стал намного более запутанным: частные учреждения также покупали ипотечные кредиты и продавали производные по ипотечным кредитам, и никто не был в состоянии сказать, смогут ли люди, взявшие кредит, вернуть деньги.
Наша цель – отнюдь не разбор деталей ипотечного кризиса. Следует подчеркнуть, что изначально программа была разумным способом помощи ветеранам. Она переродилась в схему помощи нижней прослойке среднего класса и одновременно – бизнесу. Далее банки получили возможность продавать ипотечные кредиты, которые в течение нескольких десятков лет привели к возникновению частных покупателей ипотечных кредитов, а кредиторы стали в значительной степени безразличны к кредитоспособности заемщиков. Со временем это закончилось катастрофой. И как мы теперь видим, потребуются десятилетия, чтобы преодолеть кризис.
Институциональная проблема заключалась не в том, что федеральная власть слишком разрослась. На самом деле в процентном отношении к численности населения количество чиновников не выросло. Число государственных служащих удвоилось с 1940 года, но население увеличилось более чем вдвое, со 139 до 320 млн человек. Больше всего штат вырос не у федерального правительства, а у местных органов власти и правительств штатов. В этот же период государственная занятость за пределами вооруженных сил оставалась стабильной. Стоит отметить некоторые факты. К примеру, последнее увеличение штата чиновников пришлось на время президентства Р. Рейгана.
Существует серьезная обеспокоенность тем, что размер федерального (равно как и потребительского) долга также будет иметь пагубные последствия для экономики (рис. 14). Идея, не лишенная смысла, заключается в следующем: в конечном счете долг достигает точки, когда он не может быть погашен. Этот страх остается актуальным со времен Великой депрессии, когда общественность научилась бояться безответственного поведения всех институтов. Однако дело в том, что, поскольку долг постоянно возрастал после Второй мировой войны, а затем в течение 1980-х годов и далее, опасения коллапса, гиперинфляции и тому подобных вещей не оправдались. Общий ответ таков: как бы там ни было, это произойдет. Может быть, это действительно так, но более вероятное объяснение отсутствия катастрофы вы можете увидеть на следующем графике (рис. 15).
Рис. 14. Госдолг США в отношении к ВВП
Рис. 15. Общие активы США и долговые обязательства
При оценке кредитоспособности физического или юридического лица во внимание берутся три фактора: сумма задолженности, годовой доход и совокупные активы. По каким-то непонятным причинам, когда оценивается кредитоспособность государства, производится расчет отношения годового дохода (ВВП) к общей сумме долга. Это как если противопоставить совокупный долг отдельного человека по ипотеке, автомобильным кредитам и кредитам на обучение доходу за один год. Очевидно, что это выглядело бы странно.
Представьте себе миллиардера, годовой доход которого $50 млн, а совокупный долг – $100 млн. Если не знать, что он миллиардер, то можно решить, будто он находится в бедственном положении. Однако если к доходам прибавить его активы, то ситуация уже не будет казаться столь плачевной. Если вы посмотрите на график, то увидите, что активы страны, вычисленные весьма традиционным способом, сильно превышают долговые обязательства. США – будто тот миллиардер, чьи долги превышают годовой доход, но не оставляют его без средств к существованию. Очевидно, что аналогичное отношение ВВП к задолженности в разных странах даст совершенно разные результаты. Некоторые страны не могут выполнить свои долговые обязательства из-за ограниченности активов. К примеру, вспомните ситуацию в Исландии в 2008 году, когда рухнули три основных банка страны (Glitnir, Landsbanki и Kaupthing), что привело к серьезной рецессии на несколько ближайших лет.
Проблема федерального уровня не в самой задолженности или ее размере: ведь ни одно из давних пророчеств не сбылось. Проблема скорее в том, что существенно выросший уровень вмешательства федерального центра в социальную сферу превысил институциональные возможности системы. Это и является причиной того, что национальный долг не имел тех последствий, которые многие предсказывали еще с 1980-х годов. Проблема федеральной власти кроется не в финансовой, а в институциональной области.
Институциональный кризис вызван двумя факторами. Во-первых, правящий класс и технократы концентрируют в своих руках власть и богатство и потому начинают перекраивать институты для защиты собственных интересов. Вторая проблема – в том, что знания, которые были накоплены в результате Второй мировой и на которых построено поствоенное пространство, в настоящее время переживают собственную неэффективность: они распылены.
Распыленность – это распределение власти между несколькими министерствами или агентствами. На нижних уровнях это распыленность и фрагментированность знаний конкретных специалистов. Знание о том, что происходит, скорее дробится, а не консолидируется. Распыленность тесным образом связана с проблемой узкой специализации – безусловно необходимой. Однако все сотрудники являются экспертами в разных сферах, и когда организация на чем-либо специализируется, между ее подразделениями возникают барьеры, хотя иногда они имеют дело с одним и тем же феноменом. Вместо того чтобы создать единое видение проблемы, эксперты занимаются различными ее частями, и организация, которую они представляют, вынуждена параллельно уделять внимание отдельным элементам. Так создаются распыленность федеральной власти и зачастую противоположные направления работы учреждений. То, что началось во Второй мировой как попытка, которая была сильно сфокусирована на войне и жестко контролировалась, обернулось крайне фрагментированным проектом, зачастую терявшим ориентиры, благодаря которым его и можно было понять. Подобная ситуация характерна не только для федеральной власти. Она распространена во всех, особенно крупных, организациях. Подобный дефект является неотъемлемым следствием узкой специализации. Впрочем, на уровне федеральной власти проблема заключается в том, насколько этот дефект масштабен.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
