Можно сказать, что душа Боба и на десять миль не приближалась к этому заведению. Выкрашенный черной краской, с ящиками для растений, которые украшали засохшие сорняки и банки из-под пива, снаружи магазин выглядел не более привлекательным, чем открытая могила. Внутри было еще хуже.
Не обескураженная видом этого заведения, Марго открыла дверь и позвала:
— Эй!
Так входили сюда большинство покупателей, не уверенные, не вторгаются ли они без приглашения в чужой дом. В дальнем углу магазина Марго разглядела маленькую копну черных волос и длинные, закрученные вверх усы. Над ними витало облачко дыма, а ниже маячила широченная белозубая улыбка, которая на поверку оказалась брюхом Боба, свисающим из-под его футболки.
Боб бросил один взгляд на светловолосую королеву цыганок в шотландке, появившуюся в его дверях, и подумал о наручниках. Ого!
Однако, верный своему слову, Боб дал Марго комнату наверху в обмен на ее «помощь» в магазине внизу. Поэтому я скрипела зубами, следуя за ними повсюду, пиная Пирата — слепого, лишайного кота Боба — и посылая маленькие вспышки света, чтобы рассеять тараканов и крыс.
Марго забралась между покрытыми пятнами простынями на диван-кровати, думая о том, как сильно она уже скучает по Грэму, и плакала, пока не уснула.
Что же касается меня, то я расхаживала по поскрипывающему полу, наблюдая, как мое платье снова меняет цвет, словно океан, голубизна которого темнеет при наступлении сумерек. Я ждала Нан — та обычно показывалась, когда в моем мире что-нибудь менялось, — но она не появилась. Поэтому я сама попыталась разобраться, что к чему.
Мне не пришлось думать слишком усердно. Можно сказать, у меня имелось несколько подсказок. Всего несколько часов назад мне открыл двери духовный мир, а теперь и обычный мир. Когда я посмотрела на улицу внизу, то увидела то, что сначала показалось мне облаками пыли, висящими в семи футах над тротуаром. Потом я поняла, что эти «облака» кишат болезнями, и в них входят ничего не подозревающие мужчины и женщины. Я сидела и с ужасом наблюдала, как мужчина прошел сквозь облако и получил саркому Капоши,[19]которая тут же добралась до его десен и кожи на коленях, напоминавших разбитые бильярдные шары, а потом женщина быстро прошла там же и забрала с собой сувенир в виде оспы столетней давности.
Я дала знать об этом ангелам-хранителям этих людей, и ответы ангелов прозвучали в моей голове, четкие, как автоответчик: «Смотри внимательней, новенькая. В каждом вирусе есть урок».
У меня ушло много, много времени, чтобы научиться смотреть внимательнее.
Как вы можете вообразить, спальня Марго была для микробов просто отелем «Калифорния». Я проводила ночи, защищая ее легкие от влажных спор, висящих в воздухе, и от вирусов очень сильных форм гриппа, живущих в наволочке подушки, вокруг которой сворачивалась Марго. Но это было довольно скучным занятием в сравнении с моей последней заботой. Как в игре в шахматы, я проводила остаток ночи, сшибая дорожные метки, оставленные для Марго тремя демонами, чьи лица я не могла разглядеть.
Позвольте вам объяснить.
Как мне удалось узнать, демоны не прибегают к нашептыванию намеков и подталкиванию локтями. Они профи в отношении человеческих слабостей. Они будут поощрять родственные души вступить в брак и в то же время станут искать малейшие трещинки в этом союзе и целыми годами уничтожать его. До тех пор, пока, рано или поздно, развод не просто растерзает эти родственные души, но и их детей тоже, и их внуков, и так далее — и трещина пробежит через жизни целых поколений.
Демоны заблаговременно намечают свои мишени. Они охотятся стаями. Трое из них провели большую часть той ночи, осуществляя план, который готовили годами: уговорить Марго вести самостоятельную жизнь.
Я заметила метки, как только шагнула в книжный магазин. Первой меткой был Боб. Он увидел Марго и подумал о наручниках. В его мозгу промелькнула еще одна мысль, как короткометражный фильм: он будет держать ее в той комнате наверху недели, месяцы, может, даже годы. Она сможет готовить, мыть, а он будет снабжать ее всей травкой, какая понадобится, чтобы отбить у нее любые мысли о побеге. Его хилое чувство гуманности отогнало эту мысль, но она все время продолжала возвращаться. Я и десять других ангелов собрались вокруг постели Боба и наполнили его сны воспоминаниями о его матери. Когда свет вокруг головы Боба стал ярче, появились три другие силы в этом доме.
И в тот миг я узнала, что в мире ангелов есть ранги: четверо находящихся среди нас ангелов вынули мечи. Исходящие ослепительным светом клинки мечей — если присмотреться повнимательней — казались сделанными из кварца. Но из чего бы ни были они сделаны, это работало. Демоны ушли, и их план развалился.
Но я не хотела рисковать. Я провела всю ночь, вместе с другими ангелами разрабатывая новое направление для Марго. Они ушли, чтобы сделать то, что требовалось сделать. К утру мое платье стало индигово-синим, и я была сбита с толку, испугана и взволнована. По какой-то причине мое платье стало менять цвет как раз тогда, когда я в конце концов сорвала занавеску с духовного мира. Если бы я знала, насколько увеличился груз ответственности на моих плечах, насколько сильнее теперь требуется защищать Марго, то, наверное, оставила бы занавеску на месте.
Но было уже слишком поздно.
13. Возвращение пистолета
Следующий день я начала с новой целью: выяснить, как я умерла. Точнее, выяснить, кто меня убил.
Марго вот-вот должно было исполниться восемнадцать, она была наивна как ребенок и красива, как конфетка. И вдобавок к такой опасной комбинации ее голову переполняли грезы о жизни, которым не суждено будет сбыться: об успешной писательской карьере, в то время как она станет жонглировать шестью детьми — тремя мальчиками, тремя девочками — в доме за белым заборчиком в северной части Нью-Йорка и печь яблочные пироги для более красивой версии Грэма.
Но, наблюдая за Марго, когда она свешивалась из окна комнаты, глядя на улицы, исполосованные грязным дождем и полные желтых такси — ее фантазии ярко, как фиалки, раскрашивали воздух вокруг, — я не могла с парализующим сожалением не думать: «Когда все изменилось? Когда все пошло не так?»
Было ли это из-за Хильды? Из-за Сета? Или из-за Салли и Падрига? Лу и Кейт? Золы и Мика? Нырнула ли я в бассейн водки из-за того, как все обернулось, например, в результате брака с Тоби, или рождения Тео, или крушения брака?
В моей жизни был момент, когда все должно было взмыть в бесконечное небо. Юная блондинка, живущая на Манхэттене в то время, когда по улицам текли все самые лучшие революции — социальная, политическая, сексуальная, экономическая, — не должна была умереть спустя два десятилетия в отеле меньше чем в пяти милях отсюда.
Конечно, такое случается. Но не тогда, когда я стою на посту.
Марго закрыла окно, надела домашние брюки из шотландки, шерстяной джемпер цвета морской волны и причесала длинные волосы. Она глядела на свое отражение в высоком зеркале. Я стояла за ней, положив подбородок ей на плечо.
