Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Еще в среду стояла дивная погода, в парке царила настоящая золотая осень, как в стихах всех этих поэтов, которыми Наталья прежде зачитывалась, а теперь не могла вспомнить их имен. Все так смешалось в последнее время, стало таким странным и зыбким… А теперь вот еще и непогода.
Наталья, зябко ежась, отошла от окна. В спальне было холодно. В этом доме вообще всегда стоял промозглый сырой холод, от которого ломило кости. Все камины и печи топились сутки напролет, паровое отопление было исправным, но, несмотря на все усилия, прогреть эту махину не удавалось. А ведь на дворе еще не так холодно, что же будет зимой?
Если бы она могла уговорить Николая уехать отсюда! Но как это сделать? Ведь он так гордился этим домом, напоминавшим Наталье склеп, так старался угодить своей молодой жене! Они и прожили тут всего-то полтора месяца.
– Ты привыкнешь, милая, – говорил он. – Все скоро наладится. Дай себе немного времени.
Николай бывал дома мало. Вернувшись из свадебного путешествия (по желанию Натальи они провели медовый месяц в Италии, где она всегда мечтала побывать), муж сразу окунулся в дела. Уходил рано, возвращался поздно, так что Наталья дни напролет проводила одна.
Прежде это не смущало ее: занятия всегда находились, скучать времени не оставалось. Она любила читать, слушала музыку, обожала гулять по парку. Да и управлять домом было нужно, это отнимало много времени. Родительский дом, конечно, был несравнимо меньше и скромнее, но, как всегда говорила мать, приучая дочь вести хозяйство, если слуги поймут, что хозяйка несведуща в делах, порядка не жди. И приворовывать станут, и на стол бог знает что подадут, и комнаты убирать будут кое-как.
Поэтому Наталья старалась во все вникать, всем интересоваться, чтобы Николай был доволен. Она знала, о чем многие судачили за ее спиной: окрутила немолодого богатого вдовца, пошла под венец по денежному расчету, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь. Бесприданница, верткая девица, выгодно продавшая молодость и красоту…
Да что там, даже мать с отцом говорили, что она сумела составить выгодную партию. Но правда была в том, что никакой выгоды Наталья не искала, выторговывать себе богатого мужа не пыталась.
Увидев Николая Федоровича на благотворительном вечере, взглянула на него и – как писали в модных французских романах – пропала. Никогда прежде ни один мужчина не казался ей столь совершенным: густые волосы цвета воронова крыла, статная фигура, словно бы высеченное из мрамора лицо.
Другие, более молодые мужчины терялись на его фоне, казались рыхлыми, слабыми, уродливыми, неумными. Сама манера держаться, тон его голоса, улыбка, которая делала красивое лицо еще привлекательнее – все в нем восхищало Наталью. Так что, когда выяснилось, что ее чувства взаимны, она ощутила себя счастливейшей из смертных.
Их роман, стремительный и прекрасный, развивался молниеносно, но каждый прожитый день теперь был наполнен особым, тайным смыслом. При мысли о том, что они увидятся, сердце сладко замирало в груди, а если она знала, что нынче свидания не будет, то краски дня меркли, а музыка в душе переставала звучать.
Поженившись, молодые супруги были безоблачно счастливы. Сейчас Наталья постоянно думала о том, что им вовсе не стоило возвращаться из Италии. Денег у ее мужа было достаточно, чтобы он мог больше не работать ни единого дня, так что они имели возможность путешествовать, наслаждаясь своим супружеством.
Однако Николаю, видимо, брачных отношений было мало – труд всегда составлял основу и главный смысл его бытия, поэтому они вернулись в Быстрорецк.
Дом, в котором сейчас жили, к тому времени уже достраивался и темной тенью навис над Натальей.
С первой женой, Агафьей, Николай Федорович жил в доме на Малой Червонной – не слишком большом, но светлом и уютном. Наталья ничего не имела бы против того, чтобы и дальше там оставаться, но ее муж был непреклонен: желал, чтобы новая жизнь началась в новом доме, хотел, чтобы Наталья была окружена небывалой роскошью.
Позже он признавался, что тоже влюбился с первого взгляда и, едва увидев Наталью, пообещал себе: эта девушка станет моей женой! И, еще не заручившись ни ее согласием, ни согласием ее родителей, начал строительство будущего семейного гнездышка. Вот какой он был – если что задумал, шел прямо к своей цели, ни на секунду не сомневался.
Раздался стук в дверь. Наталья вздрогнула и обернулась.
– Войдите, – негромко проговорила она.
В этом доме ей всегда хотелось разговаривать вполголоса, вести себя как можно незаметнее, как будто боясь привлечь чье-то недоброе внимание.
Вошла Татьяна. Она нянчила Наталью с младенчества и в каком-то смысле была ближе родной матери: от Татьяны у нее никогда не было секретов. Сейчас она была при Наталье горничной, хотя в действительности являлась и другом, и компаньонкой.
– Что там? – спросила Наталья. – Ушли?
Татьяна, полная, белолицая и черноглазая, оглянулась на дверь и кивнула.
– Слава те Господи! – Перекрестилась широко, махнула рукой. – Петр Савельевич спровадили. Чего сюда ходить? Мы почем знаем, где этот нехристь?
Петр Савельевич – это управляющий. А «нехристь» – это Татьяна про немца Иоганна Францевича, так его звали. Знакомый Николая Федоровича, приехал из Петербурга, они вместе какие-то дела собирались вести. Пришел неделю назад на званый ужин и пропал. Гостей было много, разве за всеми усмотришь? Пошел, кажется, в курительную комнату, и больше его не видели. В гостиницу не вернулся; как сквозь землю провалился.
– Уехал, небось, обратно в Петербург, вот пусть там его и ищут.
Наталья молчала. И она, и Татьяна – обе знали, что ни в какой Петербург этот Иоганн не уезжал. Да и вообще педантичный и тщательно соблюдающий правила приличия немец, не доведя до конца переговоров, не разрешив всех дел, ради которых проделал путь из столицы, не стал бы потихоньку покидать дом. Да и если бы случилось так, что по некой неясной причине покинул, то ведь должен был объявиться в гостинице, а после возвратиться в Петербург.
Только не сделал он ни того, ни другого. А швейцар и все остальные слуги божились, что не видели его выходящим из дома. Более того, одна горничная клялась, что видела, как он свернул в коридор, который вел в курительную комнату, и у него из кармана выпал платок.
Заметив это, девушка подняла платок и поспешила следом за немцем. Но свернув туда же, куда и он, гостя не обнаружила, решила, что он, по всей видимости, уже зашел в курительную комнату. Входить туда и беспокоить господ она не решилась, отдала платок управляющему. Но случая вернуть его немцу не представилось. Находившиеся в курительной мужчины утверждали в один голос, что немец там так и не появился.
В итоге решили, что глупая девица обозналась, а установить, кому на самом деле принадлежит платок, злополучному Иоганну или нет, не вышло: монограммы или иного опознавательного знака на нем не оказалось.
– Сидит, колбасу с кислой капустой ест, над нами посмеивается, – продолжала Татьяна, всеми силами стараясь успокоить хозяйку.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
