Дом и дворик Тарику, очевидно, понравились: они содержались с любовью и заботой. Куда ни кинь взгляд, все было в порядке.
Он покрутил головой и взошел на крыльцо… Взявшись за гладкий медный дверной молоток, постучал три раза.
Дверь открылась. Сердце Тарика перевернулось в груди, замерло и застучало с новой силой. На него огромными глазенками смотрела его собственная дочь. И Тарик влюбился. Полностью и навсегда.
Эми была самый прекрасной девочкой, какую он когда-либо видел. У нее была белая, почти прозрачная кожа, словно жемчужная, точно как у Джейн. И такие же гладкие черные волосы. Вот только глаза. Они были горячими и золотистыми. Глаза — его.
— Ты… — Тарик запнулся. Как мог он назвать эту красавицу своей дочерью?
Та самая дочь, которая могла бы и не выжить, если бы Джейн сделала аборт по приказу отца Тарика.
Боже!
— Привет! — только и сказал он.
— Кто ты? — спросила она, не ответив на приветствие.
В горле у него сжалось.
— Я твой… — «отец», хотелось ему сказать, но он с трудом выдавил: — …муж твоей тети Джейн.
— Тогда с тобой можно разговаривать. А то моя мама не разрешает мне общаться с чужими.
Чужой.
Его плоть и кровь. Его ребенок. Какая боль! Невыносимо! Ее мать не Джейн, ее мать сестра Джейн. Он прижал ладонь к глазам.
Кошмар!
— У тебя болит голова? — в золотистых глазах малышки читалась тревога. Определенно это его глаза. — Когда у меня болит голова, я пью много воды, и тогда обезвожж… — она нахмурилась, забыв слово.
Ему хотелось расцеловать ее.
— Проходит обезвоживание, — подсказал он.
— Да, вот именно это и проходит.
Но Тарику вода бы точно не помогла. Сердце его трепетало в груди, билось раненой птицей. Если он объявит эту чудесную малышку своей дочерью, он потеряет Джейн, навсегда. Он был в этом уверен.
Тарик снова взглянул на Эми. У них могла быть настоящая семья. Он, Джейн и Эми. Но своим недоверием он разрушил все это. Растоптал свое счастье.
Что же он наделал, черт побери?
Джейн внимательно наблюдала за тем, как ее муж пил чай, держа чашку из любимого сервиза сестры. Лишь пылающие огнем глаза выдавали его мысли. Впрочем, любой, кто бы ни взглянул на него, не увидел бы в нем ничего необычного, настолько хорошо Тарик умел скрывать свои чувства. Только излишнее внимание к Эми могло показаться странным постороннему наблюдателю.
Когда Тарик в пятый раз предложил девочке тарелку с овсяным печеньем, Элен прошептала на ухо сестре:
— Он знает, что она его дочь?
Джейн утвердительно кивнула.
— Боже, помоги нам! — Элен вскочила и выбежала из комнаты.
В глазах Найджела отразилась тревога, но он не успел подняться, чтобы последовать за женой. Джейн остановила его жестом руки, встала и сама пошла за сестрой.
Она нашла Элен на кухне. Та стояла, прислонившись спиной к холодильнику, в глазах стояли слезы.
— Он ведь заберет ее от нас, да?
— Элен…
— Как мы можем бороться с ним? У него богатства и связей выше крыши, а мы… — Элен зарыдала.
— Сестренка…
— Я не могу забрать ребенка у матери, — прозвучал рядом с ними глубокий мужской голос.
Сестры обернулись. Тарик стоял в дверях, а рядом с ним — встревоженный Найджел. Тарик прошел на кухню.
— Я сам потерял свою дочь. По собственной глупости. Но вы не должны лишаться вашей дочери только из-за моей недальновидности.
— Вам не нужна Эми? — выдохнула Элен.
— Конечно, нужна, о чем речь! Но я понял, что дочка больше не принадлежит мне. Она знает свою сестру Саманту. Ее родители — это вы. У нее уже есть школьные друзья. Я не могу вмешиваться в ее жизнь. И останусь для Эми только ее любимым дядей. — Тарик горестно вздохнул. — Я потерял Эми много лет назад. По своей глупости я лишился также и Джейн. И теперь до конца своих дней буду жить с этой мыслью и тяжестью на сердце. Но зато теперь я уже никуда не отпущу от себя свою жену, которую люблю больше всего на свете.
У Джейн перехватило дыхание.
— Ты любишь меня? — выдохнула она.
— Конечно, люблю, милая.
Она подошла к нему.
— У нас будут еще дети.
— Но никогда — дочери с такой фарфоровой кожей, черными волосами и золотистыми глазами. Она потеряна для нас навсегда, — его голос дрожал от страдания.
— Тарик… — рука Элен легла ему на плечо. — Вы с Джейн всегда будете дорогими гостями в нашем доме, в любое время. А когда она подрастет, то сможет навещать вас на каникулах. Если захочет.
— И вы готовы отпускать ее? Лететь через весь мир?
— Элен имеет в виду гораздо большее. Она хочет сказать, что непременно даст знать Эми, кто ее настоящие родители. Ты ведь говоришь об этом, правда? — Джейн подмигнула сестре.
Элен взглянула на мужа. Тот кивнул.
— Да, — твердо произнесла Элен. — Мы скажем ей об этом.
Тарик обнял Джейн и притянул к себе.
— Если Эми или Саманта будут в чем-нибудь нуждаться, стоит вам только сказать… Я чрезвычайно богатый человек. И очень, очень счастливый.
В номере отеля Джейн встала у окна, и, глядя на пристань, сказала:
— Ты скажешь это снова?
— Что именно? — Тарик бросился на широкую кровать и развалился на подушках.
— Что любишь меня?
Лицо Тарика помрачнело.
— Я собираюсь последовать совету отца, выполнить обещание, данное ему. Моя мать не знала, что он любил ее. Поэтому она нашла другого мужчину. Я никогда не буду тебя игнорировать и сделаю все. чтобы у тебя не было сомнений в моей любви. Я не желаю больше терять тебя. Даю тебе в этом торжественную клятву.
— Я тоже тебя люблю, — просто сказала Джейн и провела пальцем по ожерелью, которое теперь носила постоянно. — Ты мне нужен не для того, чтобы покупать золотые слитки или драгоценности. Все, чего я хочу — это твоего доверия.
— И я тебе его дарю. — Но тут он нахмурился. — Ты сможешь просто так покинуть Окленд и… Эми?
Джейн тяжело вздохнула.
— Когда мы были в пустыне, Матра сказала мне, что бедуины, встречаясь друг с другом на пути, обычно спрашивают, есть ли впереди вода.
Тарик, явно сбитый с толку, непонимающе уставился на нее.
— Я просто хочу, чтобы ты знал: ты мне нужен как вода пустыне.
— Моя жена! — его глаза вспыхнули счастьем, и в сердце загорелся огонь.
— Мне нравится Заид, теперь я гораздо лучше понимаю жизнь в пустыне. Фарра разрабатывает специальную программу для женщин, чтобы занять их досуг. Я бы очень хотела в ней участвовать. — Джейн подошла к нему, села на кровать. — А еще я могу заняться исследованиями, которые начала в Лондоне. Это будет легко. Сложнее другое… я буду скучать по Эми. Ведь раньше мы с ней виделись почти каждый день. Будет очень трудно пережить ее отсутствие.
