Тем важнее казалось объясниться с ней, рассказать всё, как есть… Ведь она, как никто имеет право знать!
Сумеет ли он когда-то отблагодарить её за Астрид?
Йон Линдорн сомневался.
А что касалось того, что он сам впервые за годы ощутил себя живым, говорить и вовсе не приходилось.
Она появилась из-за угла: маленькая и хрупкая, в голубых глазах лихорадочный блеск, не скажешь, что только проснулась. Спустилась к причалу, несмело кутаясь в синий плащ и стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Вам очень идёт эта роза, фрекен, — сказал он севшим от волнения голосом, помогая Вивьен забраться в лодку.
Та зарделась от его внимания. Признаться, украсив причёску голубым бутоном из оранжереи, она чувствовала себя кокеткой… и вместе с тем почему-то не могла поступить иначе.
— У вас прекрасная оранжерея, ярл, — сказала она почти шёпотом, надеясь, что дыхание не прервётся в самый неподходящий момент и ей не станет ещё более стыдно, чем сейчас.
— И из всех цветов вы выбрали именно голубые розы, — заметил ярл, оттолкнувшись от причала и усаживаясь на вёсла.
— Я никогда не видела таких, — призналась Вивьен. — Только в синема.
— Вам, должно быть, скучно без синематографа в Дрэкенс-Лэйр, — заметил ярл.
— Нет, что вы, мне некогда скучать, — рассмеялась Вивьен. — Вчера мы устроили кукольный театр после занятий. Был очень весело.
Потупившись, она добавила:
— Жаль, что вы не пришли.
— Дела, фрекен.
Не мог же он объяснить ей, что избегает общаться с ней при посторонних. Его чувства казались ему настолько понятными и очевидными, что казалось, любой прочитает их на его лице.
— Я поняла, — тихо сказала она, вглядываясь в небо. — Просто мне казалось, вам должно понравиться. Астрид помогала мне вырезать и раскрашивать кукол.
— И что это была за постановка? — спросил ярл, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал невозмутимо.
— Та самая, про голубую розу, — улыбнулась Вивьен. — Поэтому сегодня, вот, — пальцы её бегло коснулись цветка над ухом, — осталось из реквизита.
— Ни разу не слышал этой истории.
— Она про немого принца, которого исцелила любовь, — сказала Вивьен тихо. — Но по сюжету это случилось благодаря розе. Там, где она расцветает, никто не может лгать. Вот и тот принц…
Она запнулась, но быстро справилась с собой.
— В общем, Астрид в восторге от этой сказки.
Ярл понимающе улыбнулся.
— Теперь я понимаю, почему Астрид притянула в свою комнату целую охапку этих голубых роз, — сказал он задумчиво.
— Сначала мне казалось, она прячется за свой недуг, — робко заметила Вивьен. — А теперь всё чаще вижу, как отчаянно она пытается заговорить… Жаль, что не получается.
Она смолчала о том, что они с Астрид пытались решить дело магией: в её гримуаре был заговор по возвращению голоса, но он не подействовал.
Просто-напросто не сработал. При этом индикатор показал, что Астрид вполне здорова и может говорить при желании… Это известие обрадовало саму Астрид, но надрывный хрип из горла ожидаемо огорчил.
— Вам не стоит вмешиваться, фрекен, — хмуро заметил ярл и Вивьен показалось, что это не запрет, а скорее предостережение, как будто даже забота о ней.
Тем временем они доплыли до Куничьего острова.
Неловкая пауза, что возникла в лодке, сменилась восходом по крутой узкой тропинке на самую верхушку скалистого островка. Время от времени Вивьен приходилось принимать помощь ярла и таких моментов оба ждали с замиранием сердца.
На вершине они оказались вовремя.
Как раз над морем забрезжил рассвет.
Самый розовый и необычный из всех когда-либо виденных Вивьен. Самый прекрасный из всех, что когда-либо видел Йон. Ведь она, Вивьен, была рядом. И хоть стояла в двух шагах от него, он видел исходящий от неё свет, чувствовал исходящее тепло. Такая маленькая и хрупкая, а силы, энергии, и, как он успел заметить, несгибаемой воли в ней на целый архипелаг.
«Что, если он сейчас поцелует меня? — стремительным вихрем неслось в мыслях Вивьен. — Не может быть, чтобы мы были здесь просто для того, чтобы любоваться рассветом. Но, кажется, сердце моё стучит так громко, что слышно на других островах Дрэкенс-Лэйр. Кирка-Цирцея! Ведь если он поцелует меня, я просто умру! И, если не поцелует, тоже…»
«Что она сказала бы, если бы я поцеловал её прямо сейчас? — думал ярл. — Наверняка, что я выживший из ума старый болван. Я должен казаться ей совсем старым и древним, вон, ей по возрасту больше подходит Астрид… А ещё это было бы злоупотребление властью и положением. Несомненно злоупотребление. Но, морские боги! Почему невозможно отвести взгляд от её губ?!»
— Это чудесно, — вырвалось у Вивьен и Йону послышались нотки разочарования в голосе учительницы. Вот и гадай теперь, чем она разочарована: быть может, ожидала от рассвета на самой высокой точке Куничьего острова большего?
После нескольких минут любования снова был спуск, и на этот раз ярлу зачастую приходилось подхватывать Вивьен за талию, помогая спрыгнуть с одного валуна на другой.
От сдержанных, неловких прикосновений обоих бросало в жар, но каждый отчего-то приписывал этот жар только себе и избегал встречаться взглядом со вторым.
В лодке же показалось совсем тесно, правда, процесс варки кофе кое-как скрасил неловкость.
В корзинке, выстланной салфетками, нашлись сахарные рогалики — любимое лакомство Вивьен, как успел заметить ярл. Тем больше было его недоумение, когда она почти к ним не притронулась. А ароматный кофе выпила так быстро, словно не ощущала его температуры.
«Должно быть, я всё сделал не так, — думал Йон. — Чёртов романтик! Размечтался о таком чуде, как она. Нет, тебе был дан шанс быть счастливым… и ты не уберёг его. Не смог уберечь. На второй шанс на счастье даже не надейся…»
«Он ведь просто радушный, гостеприимный хозяин, — с сожалением думала Вивьен. — Он показал бы этот чудный весенний рассвет любой другой на моём месте… Он просто вежлив и деликатен, а я уже неизвестно чего себе надумала. Кирка-Цирцея, как же стыдно!»
Как ни странно, положили конец этой неловкости чёрные клубы дыма на горизонте.
Лицо ярла, и без того хмурое и сосредоточенное, нахмурилось ещё больше.
— Что там? — робко спросила Вивьен, поднимаясь вслед за ним.
Вместо ответа тот потянул завязки на плаще, и тот осел к его ногам.
— Сигнал бедствия, — ответил дракон. — Какой-то корабль терпит крушение, прямо у Лосиной шхеры.
До Вивьен дошло, почему ярл принялся раздеваться. Щёки запылали, к губам прилил жар, а внутри всё словно замерло. Казалось, даже сердце придержало стук, затаилось.
