Книга Счастливчики - Лиз Лоусон

Я никогда не говорила об этом. Ни с терапевтом, к которому они заставили меня пойти, ни с Люси или ее бабулей, как бы те ни старались меня отогреть, и уж точно не с моими родителями. И все же, прямо сейчас, я не могу остановиться.

Молчание Зака странно затягивает, а его рука вокруг моих плеч словно вскрывает что-то в глубине моей груди.

Меня так давно не касались.

– Я спряталась там, знаешь. Бросила остальных, спряталась в кладовке и позволила всему случиться. Я бросила там своего брата, бросила его умирать.

Я полезла в ту кладовку в поисках дополнительной стойки, едва ковыряясь с похмелья после тусовки с Хим накануне, и вдруг услышала, как Дэвид вошел в комнату, услышала, как мистер Оппенгеймер сказал: «Эклс, ты же в другом классе», – а потом выстрел и крики. Столько криков. Я сунула голову между колен и осталась там, в кладовке. Закрыла руками уши и попыталась отгородиться от звуков из комнаты, криков, голоса мистера Оппенгеймера, умоляющего: «Остановись, пожалуйста, прекрати, убей лучше меня». Снова выстрелы.

А потом тишина.

Тишина была хуже всего. Громче всего, что ей предшествовало, она сдавливала все мое тело, как тиски.

Они нашли меня там несколько часов спустя, после того как большинство других учеников вывели из школы, после того как полицейские обнаружили Дэвида Эклса, который прятался в туалете на втором этаже. Трусу не хватило духу вынести себе мозги, как следовало бы.

Когда они нашли меня, я не смогла разогнуться, все мышцы будто окаменели.

Им пришлось забрать меня прямо так. Я держала глаза открытыми, пока меня несли через комнату, где лежали тела. Я знала, что мне нужно выжечь картину в своем мозгу, вырезать самым острым из возможных инструментов, чтобы та осталась со мной до конца моей жизни.

Я бросила их всех умирать.

– Ты же знаешь, что это не твоя вина, верно? – Голос Зака вырывает меня из мыслей, из речитатива, который начинается по ночам, когда я забываю оставить музыку включенной, когда тишина пробирается мне в голову. Джульетта Николс… Мэдисон Ким… Мистер Оппенгеймер… Маркус Нейлсон… Бритта Оливер… Майкл Грейвс… Джордан.

Когда я бодрее, то не позволяю большинству имен крутиться в голове. Нет. Я блокирую их изо всех тех немногих сил, что у меня остались.

– Нет, моя. – Сказать эти слова вслух – все равно что вырвать себе сердце и предложить его Заку, открыть ему мой самый главный секрет. – Это все моя вина.

Он обеспокоенно смотрит на меня.

– Чем я могу помочь?

Я качаю головой и горько смеюсь.

– Время назад отматывать умеешь? Нет? Тогда ничем. Никто ничего не может сделать.

– Слушай. Знаю, ситуации разные, но вот я долго позволял всем в школе винить меня в том, что моя мама взяла это дело, что мы с Гвен как-то ответственны за ее действия. Я позволил им убедить меня в этом. – Он откидывает голову назад к стене и закрывает глаза. Его длинные и черные ресницы точно маленькие бабочки опускаются на щеки и решают там обосноваться. Мое сердце замирает. Я смотрю в сторону, в магазин.

Пара людей идет в нашем направлении, спускаясь по лестнице. По идее я должна смутиться, что сижу здесь с потекшей тушью, но, как и в большинстве случаев за последний год, не могу набрать на это сил.

Я слушаю Зака, он пытается как-то меня утешить. Мило с его стороны, даже если и бесполезно. Последние несколько месяцев мало кто тратил на это время. Думаю, все просто устали беспокоиться о девушке, которая может ударить их по лицу при малейшем неверном движении.

– А сегодня вечером я решил, что с меня хватит, – продолжает Зак. – Мне надоело, что Мэтт заставляет меня чувствовать себя дерьмом. Постоянно тычет мне в лицо матерью, будто я взял то дело, будто я как-то могу на нее повлиять. Я пытался ее отговорить! – Его лицо становится красным. – Сказал ей, что это разрушит мою жизнь. Что если ей плевать на меня, пусть, по крайней мере, подумает о Гвенни, которая переходит в девятый класс… учится в совершенно новой школе. – Его руки сжимаются в кулаки. – Но матери все равно. Она не заботится о нас. Она думает только о себе. – Он глубоко вздыхает. – Прости. Я пытаюсь сказать, что наконец перестал винить себя. Кто виноват в том, что сделал этот кретин Дэвид Эклс? Что он полный псих? Уж явно не ты.

Я открываю рот сказать ему, что он не прав, что это моя вина. Я оставила там всех этих людей, включая своего брата-близнеца. Села в той кладовке, не в состоянии двигаться из-за похмелья, и позволила ему умереть. Но не успеваю произнести эти слова – огни магазина мерцают, а голос над головой сообщает нам, что заведение закрывается через десять минут.

Зак смотрит на часы.

– Ого. Уже десять. – Вскакивает на ноги и протягивает мне руку. Я неохотно беру ее, и он помогает мне подняться. – Наверное, концерт уже закончился. – Достает телефон из кармана джинсов и проверяет его. – Твою мать. Конор уехал без меня. – Зак проводит рукой по волосам. – Я застрял.

В глубине души мне хочется бросить его в книжном магазине. Он слишком глубоко забирается мне в душу. Хочется сбежать от него по лестнице, найти Люси и сделать вид, что ничего этого не было. Он докапывается до моего сердца, и я ненавижу его за это.