Сэмюел задумался. В этой части Ирвинг-парка было довольно спокойно — ничего общего с тем, как будет выглядеть улица много лет спустя («Самый оживленный перекресток во всём Чикаго!» — утверждал дедушка). Два несчастных фонаря едва освещали окрестные дома. Время от времени еще немного света добавляли фары проезжавших мимо машин. Табачная лавка напротив была закрыта, а железная решетка над дверью в бакалею — наполовину опущена. Видимо, внутри еще кто-то был: там раздавались голоса и горели лампы.
— Надо войти, пока они совсем не закрылись, — сказала Лили.
— Помнишь, дедушка рассказывал про вентиляционное окно? — спросил Сэм.
— Нет…
— Он говорил, что в юности, когда возвращался слишком поздно, входил в дом не через дверь, а через вентиляционное окно. Чтобы отец не…
— И что?
— Ну, он говорил, что прутья на окне были плохо закреплены. Если это правда так…
— Ты хочешь вломиться в дом к родному прадеду?!
— Ну а что мы скажем, если войдем через дверь? Он ведь нас сразу выставит. Вентиляционное окно ведет в подвал, там можно будет на время укрыться и подумать, как действовать дальше. Возможно, появится какая-нибудь идея.
Сэмюел лелеял тайную надежду найти в подвале еще один Камень. Вдруг путешествия во времени — это у них семейное? Что касается Лили, то, хотя ей и не очень нравилась затея со взломом, у нее попросту не было сил спорить. Окно так окно…
Они обошли дом и обнаружили вентиляционное окошко у самой земли. Кто-то переходил улицу как раз в тот момент, когда Сэм нагнулся, чтобы подергать железные прутья. Дети вжались в стену и дождались, пока прохожий скроется за поворотом. Чуть поодаль стояли два автомобиля и один фургончик, но все пустые. Сэм снова нагнулся к окошку. Прутья, загораживающие оконное отверстие, немного шатались, но не более того. Тогда он попробовал покрутить центральный прут, и постепенно, миллиметр за миллиметром, тот вывернулся из стены. Сэм аккуратно вынул его и положил на землю рядом с окном, пробрался внутрь и помог сестре залезть за ним следом. В подвале приятно пахло кофе и специями, но было совершенно темно.
— Не двигайся, Лили, — прошептал Сэм.
Он осторожно пошел между бочек и мешков и всё-таки зацепился ногой за ящик с бутылками. Дзын-н-нь! — зазвенел ящик, и мальчик замер. Звон прокатился, должно быть, по всему Чикаго, а то и до Нью-Йорка долетел!
Секунда, другая… Цок-цок… Шаги по тротуару. Кто-то приближается к решетке? Их обнаружили! Цок-цок-цок. Перед окошком шаги замедлились, и в бледном свете Сэм разглядел лакированные туфли с белыми носами. Туфли прошагали мимо. Цок-цок-цок… Уф!
— Сэмми, ты уверен, что…
— Тс-с!
Он на ощупь двинулся дальше — к двери, из-под которой в подвал проникал слабый свет. Сэм положил ладонь на дверную ручку и, затаив дыхание, легонько повернул. Петли были безупречно смазаны маслом. Он мягко потянул дверь на себя, и в подвале стало чуть светлее. Мальчик увидел нижние ступеньки лестницы.
— …полицию? А почему бы сразу не национальную гвардию, раз на то пошло? Фолкнер, спустись на землю! Кто ей платит-то, твоей полиции? Мы!
В голосе слышался сарказм, чуть ли не издевка. Да, момент для семейного визита выдался не самый удачный.
— Помнишь, что случилось с Уилсоном? — произнес второй голос, хриплый, вероятнее всего, из-за сигарет и алкоголя. — Ну, с Уилсоном, торговцем газетами с Милуоки-авеню… Пожар, вот что! Паф! — и от его газет остался только дым! Ты бы видел, как он таскал ведра с водой и кричал что-то про свободу печати! Но ведь за свободу надо платить, правда, Фолкнер?
— Вы от меня ни цента не получите, — немного нервно проговорил третий голос.
Сэмюел без труда его узнал. В голосе были дедушкины интонации и папина теплота, вот только тембр немного другой. У Джеймса Адама Фолкнера проблемы с чикагскими бандитами… Не то ли это самое время, когда весь городдержала в страхе мафия Аль Капоне, которая отнимала деньги у честных торговцев? Сэм видел много фильмов на эту тему — и хорошо представлял себе, о чём речь.
— Фолкнер, Фолкнер! Ты поступаешь неразумно! Мы ведь говорим о страховке! Страховка — это важно! Мир опасен, ты прекрасно знаешь, произойти может всё что угодно!
Дзынь! Что-то упало на пол и разбилось — похоже, бокал.
— Извини, Фолкнер, — проскрипел курильщик. — Какой я неловкий!
Тут раздался звук удара.
— Ой, Фолкнер, извини, оно как-то само!
Сэмюел вздрогнул: сзади подошла Лили.
— Надо их остановить, — прошептала она. — Сообщить в полицию!
— В полицию? — отозвался Сэм. — Не думаю, что полиция захочет вмешиваться.
Он обернулся в поисках какого-нибудь оружия — кирки или палки. Смешно, конечно, но всё-таки…
— Как насчет двадцати долларов в месяц, а, Фолкнер? — продолжал тот с издевкой в голосе. — И магазин будет под защитой. Тебе же еще и о семье надо заботиться… Подумай об их будущем!
— Как вы смеете… Ай!
Еще один удар. Сэмюел подошел к полкам. На одной из коробок стояла надпись «Фейерверки».
— Сегодня тридцатое июня, — произнес он еле слышно. — Четвертого июля в США национальный праздник.
Он осторожно приоткрыл крышку: праздничного вечера дожидались ракеты разного размера и пакеты петард.
— Нужно найти спички! Скорее!
Они принялись рыскать по всему погребу, пока наверху шел неравный бой.
— Вот!
Лили потрясла в воздухе бумажной упаковкой, внутри которой явно гремели разложенные по коробкам спички.
— Спрячься в углу, — велел Сэм. — Сейчас попробуем прогнать этих негодяев.
Он схватил две упаковки петард и полез обратно в вентиляционное окошко. Мимо проезжало сразу несколько машин, но Сэму некогда было об этом заботиться. Даже наоборот, свидетели могут оказаться полезны. Он обежал магазин, зажег первый фитиль и крикнул как можно громче:
— Полиция! Сдавайтесь, вы окружены!
Угрозу эту можно было принять скорее за реплику из мультфильма, чем за полицейскую облаву, но что поделаешь… Сэм отбежал назад как раз в ту секунду, когда петарды начали одна за другой взрываться: бам!бам!бам-бам!
— Немедленно выходите!
Он поджег вторую упаковку петард и бросил их как можно дальше на дорогу. Машины, доехав до этого места, резко остановились и принялись гудеть. Точнее, не просто гудеть — трубить! Би-и-ип! И тут же: бам! бам-бам! би-и-ип! Грандиозный концерт в преддверии Дня независимости!
Сэм бросился обратно в погреб.
— Черт возьми, — скрежетал курильщик. — Что там такое происходит?
— Уходим через черный ход! — приказал тот, с отвратительным голосом. — А ты, Фолкнер, можешь и подождать.
