Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
— Вот так, — говорю я, разворачивая ее параллельно себе. Ее тело изучает форму моего, и я тяжело сглатываю. — Нет, плечи не уводи.
Она снова поднимает дробовик, и мы вместе укладываем его как надо; я продолжаю удерживать ее бедра в правильном положении, наклонив к ней голову. Когда она закрывает один глаз, чтобы прицелиться, я смотрю на ее темные ресницы.
— Молодец, — говорю я нетвердо. — Идеально.
Мы стоим неподвижно — ее тело повторяет контуры моего, — и она расслабляется. Совсем чуть-чуть, постепенно, но теперь я грудью ощущаю ее горячую спину. Мое сердце колотится как одержимое, пульс стучит в висках. Я никогда еще не была к ней так близко, никогда не видела шрам на крыле ее носа и участок кожи, где волосы заведены за ухо. Это место выглядит таким мягким, тоненьким, как бумага, и я, сама того не сознавая, протягиваю руку и касаюсь подушечкой пальца венки, которая проступает на коже едва заметной голубой нитью.
Она резко поворачивает голову. Я отдергиваю руку. Открыв рот, я чувствую, как во мне нарастает паника. Не могу поверить, что все испортила. Слишком осмелела, подошла слишком близко, когда мы только начали узнавать, как нам стать друзьями.
— Извини, — бормочу я. Я готова на все, лишь бы вернуться на безопасную почву. — Зря я это сделала.
Она молча смотрит на меня, и я чувствую ее частое и прерывистое дыхание. Изо рта у нее вырываются облачка пара, серебряная рука с дробовиком висит плетью.
— Что это было? — наконец спрашивает она.
Три года я прожила с этим чувством, не зная его имени. Но сейчас Риз стоит передо мной с сияющими волосами и пылающим сердцем, и я понимаю, что знала это имя прошлой ночью, в нашей комнате, когда смотрела в темноте на ее прекрасное и странное лицо. Я знала его в день нашего знакомства, когда она взглянула на меня так, словно не понимала, что я такое. Это имя было со мной все три года.
— Ничего, — твердо говорю я. Ничего, совершенно ничего. Я еще могу закрыть эту дверь. У меня большой опыт. — Не бери в голову.
— Нет, Гетти, тебе придется объяснить. — Она кладет дробовик на импровизированный стол, не сводя с меня глаз. — Придется, потому что я, кажется, схожу с ума.
— О чем ты? — Я надеюсь, что мой голос звучит достаточно беззаботно. Я это умею — умею притворяться, умею вывернуться из любой ситуации.
Но ее не так просто провести.
— О том, что ты ведешь себя по-другому, — говорит она, и я могу поклясться, что она покраснела, но она упрямо сжимает челюсть в так хорошо знакомой мне отчаянной решимости. — О том, что ты смотришь на меня так, словно наконец-то обратила внимание на мое существование.
Словно я наконец-то… Боже, да ведь она ничего не поняла. Он и правда не понимает.
— Это не…
— Так вот, — продолжает она, не обращая внимания на мой лепет, — я хочу, чтобы ты объяснила мне, что это было. — Шаг вперед, и холодное сияние ее косы касается моей кожи. — Я хочу знать, правильно ли я понимаю происходящее.
У меня перехватывает дыхание. Она ведь не всерьез? Я не привыкла к такому, не привыкла к тому, как распускается в сердце тугой бутон. Я слишком давно перестала на что-либо надеяться.
— А что, по-твоему, происходит?
— Вот это. — Она протягивает руку и переплетает пальцы с моими. Все это время она смотрит на меня и говорит так уверенно, так решительно, но я чувствую, что она дрожит, совсем как я. Совсем как если бы хотела этого так же долго, как хотела я.
А может, так оно и есть? Всякий раз, когда она ставила меня на место, когда выстраивала между нами стену… она делала это, потому что хотела меня и думала, что я никогда не захочу ее. Если что и дается Риз хорошо, так это самооборона.
Но теперь я вижу правду и понимаю, что мы делали ради друг друга, на какие уступки шли, какие обиды проглатывали. Как бы больно нам ни было рядом, ни одна из нас не могла отпустить другую.
— Да, — говорю я. — Да, правильно.
Мы не двигаемся, и я слышу только, как мое сердце отсчитывает секунды. Но вот Риз судорожно вздыхает, и мы обе смеемся и валимся друг на друга, соприкасаясь головами, потому что от облегчения нас не держат ноги.
— Ну ладно, — говорит она, и ее серебряные пальцы осторожно очерчивают линию моего подбородка. Она едва касается меня, но я чувствую ее прикосновение и загораюсь от него, как бумага от спички. Смех стихает, и изгиб ее тела повторяет мой. Когда она целует меня, с ее губ не сходит улыбка.
И с моих тоже.
ГЛАВА 10
Вечер. Мы снова в комнате. Покинув конюшню, мы спрятали дробовик среди елей у забора и присыпали его ворохом прелых листьев. Риз рядом, как обычно, и между нами ничего не изменилось — ничего, кроме взгляда в ее глазах и жара в моих венах.
Она валяется на моей койке и наблюдает за тем, как я меряю комнату шагами. С каждым дюймом солнца, уходящего за горизонт, внутри меня все туже сжимаются кольца ужаса. Все ближе минута, когда ворота откроются и Уэлч уведет Байетт в лес.
В коридоре девочки шумно поднимаются по лестнице и расходятся по комнатам. Скоро отбой. Мы просидели в роще до самого вечера, молча глядя, как удлиняются тени от стальных прутьев забора. Я не голодна — одна мысль о еде, подстегнутая чувством вины, вызывает у меня тошноту, — но в этот самый момент у Риз бурчит в животе так громко, что слышно с противоположного конца спальни.
Я останавливаюсь и смотрю, как Риз садится в постели, достает из кармана остатки вяленого мяса и запихивает почти всё в рот.
У нас должно быть больше еды, думаю я, чуть не вздрагивая. И было бы, если б я не помогла тогда Уэлч.
Заметив мой взгляд, Риз с трудом сглатывает и протягивает на ладони остатки, которых едва хватит на один укус.
— Прости. Ты тоже хотела?
У меня вырывается сиплый смешок. Как же это глупо. Уэлч отняла у меня лучшую подругу, а я продолжаю хранить ее секрет.
— Я должна тебе кое-что рассказать.
И я описываю все как есть, не подбирая слов. Мешки, полные еды, странные упаковки и то, как буднично Уэлч положила руку на револьвер и спросила, не совершила ли она ошибку. Я говорю, и у Риз все больше отвисает челюсть. Ее темные, широко раскрытые глаза недоверчиво смотрят на меня снизу вверх.
— Ты не шутишь, — говорит она, когда я заканчиваю.
Я киваю. Я не стала рассказывать ей про шоколад, но я действительно не вижу в этом смысла. И отчасти мне хочется сохранить это воспоминание для себя.
— Да, — говорю я. — Мы просто выбросили всё в воду.
Она ничего не говорит, только пялится в окно, сжав кулаки, и у меня начинает сосать под ложечкой. Я не могла все испортить. Не сейчас, когда между нами все только начинается.
— Ты злишься?
Она фыркает.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
